Сумка Гайдара

Если только т. Гайдар не пробрался к своим частям Красной Армии... и о его судьбе вы ничего не знаете, так это, видно, правда о постигшей тов. Гайдара участи»[5].

...Однажды я получила извещение, что в Гельмязеве будет производиться вскрытие братских могил советских граждан, замученных и расстрелянных полицаями и оккупантами. Приглашались родные и близкие погибших. Я оставила Лелю дома и в назначенный день уехала.

Что я там видела, рассказать не могу и не буду.

Как вернулась домой — не помню.

Но когда вошла в комнату, мне протянули толстый казенный пакет. Я напугалась. В таких пакетах приходили похоронки. На мое счастье, я увидела обратный адрес: «Москва. Ул. Воровского, 52. Союз писателей СССР. Военная комиссия».

Машинально, как все в тот день, я надорвала пакет. А перед глазами у меня продолжали стоять картины, которые я наблюдала целый день в Гельмязеве. Буквы прыгали перед глазами. Но я все-таки прочла:

«Уважаемая Анна Антоновна!

Мы получили несколько Ваших писем, в которых Вы сообщали о жизни Аркадия Гайдара на Полтавщине. В одном из них Вы упоминали и о постигшем Вас горе, что Ваших сыновей угнали немцы.

Недавно я получила письмо из действующей армии. Автор письма сообщает примерно те же сведения о Гайдаре, что и Вы. Меня поразило сходство содержания Ваших писем. А когда я прочитала подпись: «Швайко Владимир М.» (полевая почта 58462) — у меня появилась какая-то надежда, что, может быть, это Ваш сын... Буду искренне рада, если действительно это так.

С сердечным приветом

Секретарь военной комиссии Президиума СП СССР

А. Полищук».[6]

Я закричала. Прибежала соседка-учительница. Принесла валерианки. А я не могла остановиться:

«Володя жив! Он солдат! Он мстит за отца!..»

...Гайдар мне говорил:

«Хозяюшка, если вам что понадобится, сразу напишите мне в Москву. Я помогу».

Я написала.

И Гайдар помог...

ОТОРОПЬ

Война пощадила сыновей. Они вернулись после Победы — рослые, красивые, в солдатских гимнастерках, на которых побрякивали медали. Володе привелось воевать больше, Васе — меньше. Зато Вася участвовал в штурме Берлина.

Семья перебралась к родственникам в Бердичев, затем во Львов. Вася получил назначение и уехал учительствовать в Житомирскую область.

— Когда выгнали немцев, вы не пытались найти тайник? — спросил я Анну Антоновну.

— Хотела, но побоялась. В лесу еще пряталось много всякой швали. И потом, не было повода. Ни один человек не явился за документами, хотя я оставила в Леплявском сельсовете свой адрес.

— А если б я сейчас попросил ваших сыновей?.. Они б не согласились поискать?

Анна Антоновна быстро, исподлобья посмотрела на меня. Были в этом взгляде испуг, недоумение и вопрос.

— Поговорите с Васей, — торопливо произнесла она. — Вася помогал отцу прятать помидорные банки с документами. Но это было еще до прихода группы Орлова...

Конечно, гораздо лучше должен бы знать Володя. От него, когда он даже был совсем маленьким, ничего нельзя было утаить. Помню, они оба уже приехали после войны и я как-то сказала, что беспокоюсь: вдруг кто приедет за бумагами, оставленными отцу?

А Володя уверенно ответил: 

«Понадобится — найдем».

Если бы вы знали, какой это парень. Ребенком, бывало, вот он стоит возле тебя; только повернешь голову — его и след простыл.

Анна Антоновна засмеялась своим глубоким, тяжелым смехом.

Я улыбнулся. Мне тоже стало веселей — наконец-то в моей работе наметился просвет.

— Я приглашу ваших сыновей весной в Лепляву, — пообещал я.

— Володи нет, — холодно и даже отчужденно произнесла Анна Антоновна.

Володю она вообще поминала реже, чем Васю. Я давно заподозрил какую-то размолвку, но не желал расспрашивать о семейной драме и бодро, примирительно сказал:

— Мы пошлем Володе официальный вызов. Пусть оба приедут вспомнить детство.

— Володи нет, — громко и твердо повторила Анна Антоновна. — Володю... убили.

— Когда?! — вскрикнул я.

— В ноябре 1955 года.

* * *

Володи не стало через десять с половиной лет после Победы. Погиб человек, обронивший фразу: «Понадобится — найдем». Последний свидетель. Возможно, единственный, кто мог сказать: «Пойдемте, я провожу вас к тайнику». Или: «Я не знаю, где тайник, но однажды я возвращался домой и случайно приметил между деревьями отца. Он стоял, наклонившись, с маленькой саперной лопаткой. Наверное, я смог бы узнать это место».

Что это: трагическая случайность или преднамеренное убийство?

ВОЛОДЯ. СЛОВЕСНЫЙ ПОРТРЕТ

Сохранился предвоенный снимок: парнишка лет четырнадцати в фуражке с матерчатым козырьком, натянутой на самые уши. Округлое лицо. Тяжеловатый подбородок. Отважные глаза. От смущения, что его снимают, Володя слегка втянул голову в плечи. И по сигналу фотографа замер, как перед прыжком.

Фотографировался Володя в Каневе, в день поступления в местный педагогический техникум. Мечтал он, конечно, о другом: хотел стать летчиком, полярником, водолазом, в крайнем случае — подводником.