Сумрачная душа

То, что этот Старыгин живет в одном доме с фотографом Смоленским, – очень подозрительно. Конечно, это может быть и простым совпадением, но многолетний опыт следственной работы говорил Ленской, что таких совпадений не бывает. Человек работает в Эрмитаже, где произошло убийство, одним из первых появляется на месте преступления – и оказывается, что он живет в том же доме, где находится мастерская единственного фотографа, использующего старинную технологию фотографии. То есть, фактически, в единственном месте, где можно найти бромистое серебро, которое убийца оставил на полу в кабинете…

Правда, он утверждает, что не бывал в мастерской Смоленского – но это всего лишь слова…

С другой стороны, внешне он подходит под параметры убийцы: среднего роста, и размер обуви примерно сорок третий… впрочем, под такие параметры подойдет каждый второй…

Далее, ботинки на нем зимние, на грубой толстой подошве, а на месте преступления она нашла отпечатки изящных модных ботинок с острыми носами. Впрочем, это как раз ничего не доказывает, сменил обувь – и все. Зато гораздо важнее другое. Старыгин утверждает, что в последнее время не был в Израиле или Иордании, а на ботинках убийцы были споры произрастающих там растений.

Может быть, Старыгин и соврал, но вот это проверить легко, достаточно послать запрос в пограничную службу или даже просто проверить его заграничный паспорт, ведь там отмечены все поездки.

И вот если выяснится, что он соврал Ленской, что он недавно был в тех местах, – тут уж станет понятно, что он главный подозреваемый…

Мастерская фотографа располагалась в первом этаже старого дома. Дом был окружен лесами, и Ленская не сразу заметила вывеску.

На медной табличке старинным шрифтом с виньетками и завитушками было написано: «Фотограф-художник В. Н. Смоленский. Изготовление дагеротипов и художественных фотопортретов».

Ленская взглянула на своего ассистента, и Николай надавил на кнопку звонка.

Кнопка тоже была старинная, медная, с надписью: «Прошу повернуть». Но вместо прежней плоской ручки, которую поворачивали посетители сто лет назад, внутри медной чашечки располагался обычный пластмассовый кружочек, и за дверью раздалась трель вполне современного электрического звонка.

– Иду, иду, – проскрипел старческий голос, и дверь открылась.

На пороге стоял аккуратный, чистенький старичок в бархатной домашней куртке и галстуке-бабочке. На носу у старичка были низко съехавшие круглые очки. Взглянув поверх этих очков на посетителей, хозяин со старомодной вежливостью проговорил:

– Прошу вас, господа, проходите! Рад приветствовать вас в своей мастерской!

– Вы – Василий Никитич Смоленский? – на всякий случай уточнила Ленская.

– Да, это я! – гордо подтвердил старичок и даже как-то забавно шаркнул ножкой. – А кто вам меня рекомендовал?

Майор Ленская разглядывала престарелого фотографа с явным разочарованием.

Василий Никитич никак не подходил на роль таинственного убийцы.

Он и ростом был гораздо меньше того – вряд ли больше ста шестидесяти сантиметров, а уж обувь… Фотограф носил удивительно маленькие ботиночки, явно купленные в отделе детской обуви.

И даже не это главное.

Старичок явно не смог бы убить Тизенгаузена неизвестным тяжелым предметом и уж, во всяком случае, не сумел бы отодвинуть от стены неподъемный старинный шкаф!

Выходит, все зря? На этот раз майор вытянула пустой номер?

– Так кто же вам меня рекомендовал? – повторил фотограф. – Впрочем, это не так уж важно. Гораздо важнее то, что вы ко мне пришли, а это значит – у вас есть вкус! Вы предпочитаете настоящие художественные фотографии современному глянцевому ширпотребу…

Он подхватил Ленскую под руку и повел в глубину ателье, разглядывая ее лицо и приговаривая:

– Какое хорошее лицо! Конечно, нужно будет немного подсветить лампами накаливания, но в целом все должно получиться идеально… Ваша внешность необычно подходит для дагеротипии!

– Постойте, Василий Никитич! – Ленская высвободила руку и строго взглянула на фотографа. – Я приехала сюда не для того, чтобы фотографироваться!

– А для чего же? – Старичок удивленно захлопал глазами.

– Майор милиции Ленская! – представилась женщина и предъявила фотографу свое удостоверение.

– Боже мой! – Фотограф всплеснул маленькими пухлыми ручками. – Вы ей поверили? Это вздорная, пустая женщина! В ее словах нет ни слова правды!

– Это вы о ком? – удивленно осведомилась майор.

– Ну, как же? Вы ведь приехали по жалобе Авдотьи Романовны Нутряной? Она все время жалуется, что я ставлю под ее окном машину, но это – чистой воды клевета! Во-первых, я всегда ставлю машину на стоянке, во-вторых, моя машина никому не мешает…

– Постойте! – воскликнула Ленская, теряя терпение. – Мы приехали не из-за машины! Ваша машина нас совершенно не интересует! Мы по другому поводу!

Старичок виновато замолчал и снова взглянул на гостей поверх очков.

– А из-за чего же?

– Вы применяете в своей мастерской бромистое серебро?

– Да! – Фотограф гордо выпрямился, поправил бабочку и снова шаркнул ножкой. – Я – последний мастер-фотограф, использующий старинную технологию.

– И вы сами изготовляете этот химикат?