Сумрачная душа

Дмитрий Алексеевич отвез ее вчера домой и проводил до дверей квартиры. Марина открыла дверь своим ключом, моля Бога, чтобы мама уже легла. Мама вела здоровый образ жизни и рано ложилась спать, выпивая стакан кефира вместо ужина.

Но сегодня у Марины явно был неудачный день. Мама выскочила в прихожую и оторопела при виде дочери – в мятом, испачканном строительной пылью пальто и без сумочки.

– Что с тобой? – закричала она и тут увидела заглядывающего в дверь Старыгина.

– Всего хорошего, Димочка! – прощебетала Марина, сама от себя не ожидая такой прыти, и поцеловала Старыгина в щеку.

Мама остолбенела посреди прихожей, но тут же опомнилась и кинулась в атаку на нового кавалера дочери. И преуспела бы в этом, если бы появившийся отчим не утянул ее быстро за дверь спальни. Старыгин поскорее ретировался от греха подальше.

Сегодня утром Марина встала пораньше и упросила отчима, чтобы по дороге на работу он забросил ее в офис. Ей было страшно ходить одной по улицам, казалось, что из-за каждого угла может выскочить злодей, уколоть ее иголкой и она снова потеряет способность самостоятельно передвигаться.

После всего пережитого выглядела она изможденной и на Ленку Соловьеву, которой вздумалось пройтись по поводу бурно проведенной Мариной ночи, посмотрела с такой злостью, что та едва не подавилась своим детским питанием. Флюс у Ленки вскрыли, но опухоль пока не спала, так что вопрос о еде по-прежнему стоял на повестке дня.

– Так чего ты бледная-то такая? – напомнила о себе Ленка.

– Если он снова позвонит, скажи, что меня нет и не будет! – отрезала Марина.

Ленка пожала плечами.

И тотчас раздался телефонный звонок.

– Мариночка, это тебя! – пропела Ленка медовым голосом.

«Ведь просила же!» – Марина сверкнула глазами.

«А я тебе не секретарша, сама своих мужиков отшивай!» – ответила Ленка тем же способом.

– Слушаю! – звенящим от напряжения голосом сказала Марина в трубку и тут же сбавила тон. – Ах, это вы…

– Да-да, – заторопился Старыгин, – слушайте, я нашел потрясающий трактат, в нем очень много говорится о кольцах! Рассказывать очень долго и нет смысла, вы должны сами его увидеть!

– Но я… – Марина взглянула на часы. – Я на работе и закончу в шесть…

– В шесть будет поздно, отдел рукописей закроют! – отрубил Старыгин. – Давайте прямо сейчас, я за вами заеду!

Руке внезапно стало тепло. Марина взглянула на кольцо. Поток воды омывал палец, струи переливались и искрились в свете ламп.

– Хорошо, – сказала Марина, – через час.

– Ну ты даешь, однако, – сказала Ленка, – уже в рабочее время по мужикам бегаешь!

– Да отвяжись ты! – вздохнула Марина и пошла в кабинет шефа.

Майор Ленская спала этой ночью плохо, потому что беспокоил нарыв на пальце. Три дня назад она занозила палец, ползая в кабинете убитого Тизенгаузена, и не заметила сразу. Занозу вечером вытащила соседка и йодом помазала, но, видно, инфекция уже проникла в организм. Палец покраснел, стало больно нажимать клавишу компьютера и застегивать пуговицы. Ленской все некогда было поглядеть, что же там такое, а сегодня ночью палец периодически дергала сильная боль.

Утром, взглянув на палец, Ленская едва удержала крик: палец был сизого цвета и увеличился в размерах раза в три. Пришлось позвонить к соседке. Та всплеснула руками, выругала Ленскую за легкомыслие и посоветовала приложить алоэ – за сутки все вытянет. Огромный колючий куст рос у соседки на подоконнике, так что за лекарством дело не стало.

Провозившись с пальцем, Ленская поняла, что не успеет заскочить на работу перед посещением салона «Белла», где работала Ольга Окунева. Ленская понятия не имела, кто эта женщина, но ее фамилию она нашла в списке подозреваемого в преступлении. Фамилия была одна из трех, там еще фигурировал Тизенгаузен и некая Марина Сокольская. Тизенгаузен уже убит, так что логично предположить, что женщинам также грозит опасность.

Вчера Ленской удалось поговорить только с автоответчиком салона красоты. Вернее, говорил автоответчик, а Ленская внимательно слушала про часы работы, про отличных мастеров, которые за несколько часов сделают из любой женщины красавицу, про косметологов и визажистов, про какие-то там обертывания, фруктовые кислоты и фотоомоложение.

Салон открывался в десять, в четверть одиннадцатого Ленская вошла в просторный холл, выполненный в стиле хай-тек.

– Слушаю вас! – не слишком приветливо сказала дама лет пятидесяти, сидевшая за стойкой. – Вы записаны?

В голосе ее Ленская услышала явное сомнение, что такая затрапезная тетя может быть клиенткой элитного салона.

– Нет, я не записана, – ответила Ленская, – но я хотела бы…

– Извините, но мы принимаем клиентов только по записи! – твердо ответила дама. – Могу вас записать, но… – Она подняла глаза, и Ленская увидела там себя всю – бледную, сутулую, с жидким хвостиком волос на затылке, да еще и палец раздулся, как сарделька!

– Думаю, что не надо меня записывать, – кротко сказала она, – мне бы хотелось повидать вашу сотрудницу Ольгу Окуневу.

И тотчас же лицо дамы за стойкой перекосилось, как будто вместо салата с оливковым маслом ей подали салат, заправленный касторкой.