Сумрачный дар

– Да, – тихо-тихо, почти неслышно, шепнула она и внезапно ощутила сумасшедшую легкость, словно тело потеряло вес. – Да, я хочу.

На этот раз она сама потянулась к его губам. Но поцеловать не успела, то есть… то есть сам Роне с низким стоном впился в ее губы, сгреб обеими руками, вжал в себя – и ворвался языком в ее рот, словно пытался заполнить ее собой, слиться… и она поддалась, открылась ему, ответила на поцелуй – больше ни о чем не думая, не сомневаясь и не страшась…

Да, она делала то, что хочет. Выгибалась в его руках, терлась грудью, сжимала коленями его бедра и стонала, не в силах сдерживаться – и не желая сдерживаться. Не сейчас! Не с Роне!

И сама не сразу поняла, почему Роне громко и низко застонал, почти зарычал, а на язык полилось что-то терпкое, горячее и пьяняще-сладкое… Не только на язык, она ощутила это всем телом, всей своей сутью – почти как смерть зургов в Олойском ущелье, только еще слаще, еще вкуснее, острее, горячее! Горячо и сладко до судороги, до взрыва, словно внутри нее проснулся вулкан и наконец-то выплеснулся, освободился… Боги, как же хорошо!..

Только сглотнув это, – вместе со стоном Роне, с его дрожью наслаждения, с захлестнувшим ее всплеском огненной тьмы, – Шу сумела оторваться от его губ, вдохнуть, открыть глаза… с удивлением ощутить себя сытой, счастливой и усталой… И утонуть в бездонных, полыхающих лавой озерах его глаз.

– Ты очень быстро учишься, моя сумрачная шера, – пророкотал Роне и слизнул каплю крови с нижней, прокушенной губы.

– О ширхаб… – Ей должно было быть стыдно и неловко, должно – но не было. Эта капля и его язык, и ранка на губе снова притягивали ее, манили. – Прости, я…

– …сделала то, что хотела. – Он медленно улыбнулся и так же медленно привлек ее к себе, потянулся за поцелуем. – То, чего хотел я. И хочу еще.

– Роне, это не… – Она из последних сил попыталась остановиться, прекратить это – неправильное, недостойное. Она уперлась ему в грудь ладонями, ощущая бешеное биение его сердца и жар его кожи сквозь… одну лишь сорочку? А куда делся камзол?

– Это не… невероятно прекрасно. Немыслимо. Не… – он внезапно засмеялся и упал на спину, увлекая ее за собой. – Нежно?

– Ты сумасшедший! – Почему-то ей, упавшей сверху и уткнувшейся лицом ему в грудь, тоже стало смешно и легко-легко.

А Роне зарылся пальцами в ее волосы, массируя и лаская, и словно бы больше не держал ее. Правда, она по-прежнему ощущала животом нечто твердое и горячее, и еще – его напряжение и желание, такое яркое и острое, почти до боли.

Жар бросился ей в лицо, воздух застрял в легких – не вздохнуть. А внизу живота опять стала закручиваться горячая, щекотная спираль желания. Как раз в том месте, которым она касалась… которым она лежала на… ох, ширхаб…

– Сумасшедший темный шер и сумрачная Аномалия, – усмехнулся Роне. – Мы с тобой прекрасная пара.

Она вздрогнула, словно очнувшись от наваждения. Пара? Она и шер Бастерхази – пара? Но… как же светлый Люкрес, ее Люка? Как же… Каетано? Он не поймет. Если она выйдет замуж за темного шера, то Кай… разве тогда Кай сможет стать королем? Или… Что-то она совсем запуталась… с чего ей вообще пришла в голову такая ерунда – что она может выйти замуж за Роне?! Она любит Люкреса, она уже почти дала ему согласие. И то, что она сейчас делает – плохо. Нельзя обманывать жениха… ну, почти жениха. Неважно, кто он!

– Очень важно, Шу. – Роне погладил ее по напряженным лопаткам, и тело отозвалось еще одной волной тягучего, животного удовольствия. – Ты даже не представляешь, насколько важно.

– Ну так объясни мне. – С трудом преодолев желание прижиматься к нему, подставляться его ладоням и стонать от удовольствия, Шу приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза. – Какого ширхаба происходит? Вы с Люкресом друзья или?..

От воспоминания об этом «или», которое приснилось ей в Тавоссе – или не приснилось? – она опять залилась жаром. А Роне, даже не думающий скрывать, что читает ее мысли, довольно усмехнулся. Но, вместо того чтобы сказать «или»…

– Я не знаком с его высочеством Люкресом, моя прекрасная упрямая Гроза.

– Ты!.. – Она хотела сказать «врешь», но осеклась. Он не врал! Роне говорил чистую правду! Но как?! – Как это может быть? Но… Роне…

– Видимо, ты имеешь в виду того драчливого светлого шера… хм… который просил не называть его имени. Шера Инкогнито. У него еще красивые бирюзовые глаза. – Роне улыбался довольно, как сожравшая кувшин сметаны рысь, разве что усы не облизывал – за неимением усов… А, нет… облизнул нижнюю губу с едва кровоточащей ранкой.

Не успев подумать, а стоит ли, Шу коснулась ее пальцем, забирая боль и залечивая собственный укус. И вздрогнула от прикосновения горячего языка к подушечке пальца. Роне лизнул ее палец и тут же легонько прикусил, продолжая ласкать языком и смотреть ей в глаза так… так хищно, так собственнически… так, что у нее закружилась голова и безумно захотелось потереться о него всем телом, кожа к коже…

– Ты совсем меня запутал, Роне, – получилось жалобно, хрипло и голодно. Да что же с ней такое творится? – Прекрати немедленно!