Сумрачный дар

— Хорошо. Но привязку, прошу вас, сделайте под моим наблюдением. Я должен буду доложить о подробностях своему начальству.

— А, полковнику Дюбрайну. — В тоне Роне проскользнули очень странные нотки, словно с замначальника МБ их связывала то ли давняя дружба, то ли еще более давняя вражда. — Непременно доложите, капитан. Можете даже записать в Око Рахмана, у меня чисто случайно есть с собой совершенно новое. Разумеется, лицензированное.

И почему-то покосился на сидящего на плече у Шуалейды белого ястреба. Который против обыкновения не дремал, а разглядывал Роне.

Шу тоже разглядывала его и Энрике, даже временно отвлекшись от химеры: та как раз знакомилась с Морковкой. Звери фырчали и порыкивали друг на друга, совершенно одинаково задрав хвосты, припадая на передние ноги и скаля клыки. Кстати, у химеры они были значительно крупнее, чем у рыси.

Общение Энрике и Роне чем-то неуловимо походило на разговор рыси и химеры, разве что клыки не показывались и хвосты не задирались.

— Привязку можно сделать прямо сейчас? — встряла Шу, не дожидаясь, пока клыки прорежутся и у благородных шеров. С них станется. Вон, у Энрике уже глаза засветились. — А вы мне расскажете о химерах, Роне?

— С удовольствием, ваше высочество, и не только о химерах. — Из голоса Роне пропали саркастические нотки, зато появились бархатные, ласкающие, словно мягкая рысья лапа. — Надеюсь, Магбезопасность позволит вам опробовать подарок сегодня же.

— Энрике не будет против, правда же?!

Не надо было быть менталистом, чтобы понять: идея отпустить Шу на прогулку вдвоем с шером Бастерхази ему очень не нравилась. Но возражать Энрике не стал — за что Шу была несказанно благодарна. А вот за привязкой химеры к новой хозяйке наблюдал очень внимательно и, похоже, понял из нее куда больше, чем сама Шу, хотя Роне любезно объяснял все свои действия…

— …Что ж, теперь Муаре — ваше продолжение. Я бы рекомендовал вам пользоваться и обычными поводьями, исключительно ради спокойствия окружающих. Сейчас Муаре выглядит, как и положено химере, но если вы захотите, станет на вид самой обычной вороной кобылой аштунской породы.

— А вы… в смысле, как зовут вашу химеру? — спросила Шу, обнимая свою Муаре за теплую шею. — И вы же не маскируете ее под обычную лошадь!

— Ни в коем случае, я же — ужасный темный шер, мне положено пугать простой народ, — усмехнулся Роне и мгновенно изменился…

Шу невольно вздрогнула и едва не отшатнулась, таким он стал мрачным, зловещим и опасным. Даже черты словно стали резче, более хищными, а взгляд… от этого взгляда все волоски на теле поднялись дыбом, а если бы у Шу был хвост — он бы уже лупил по бокам, и клыки бы скалились…

— Перестаньте меня пугать, а то я сейчас завизжу.

— О, не надо! — образ «кошмарного ужаса» сполз, и шер Бастерхази снова улыбался, подняв открытые ладони в жесте показного страха. — Я-то уцелею, а вот боюсь, Муаре от вашего боевого клича поседеет. Не представляю, как его выдерживал ваш новорожденный брат… кстати, вам не пришлось лечить его высочество от частичной глухоты?

— Вы смеетесь надо мной! — Шу не могла понять, то ли ей стоит обидеться, то ли тоже посмеяться, то ли устроить шеру Бастерхази допрос с пристрастием.

— Ни в коем случае, моя прекрасная Гроза, — перешел он на доверительный шепот. — Я искренне восхищаюсь… или ужасаюсь. Помнится, после вашего визга у меня половину луны звенело в ушах. Для юной шеры двух лет от роду у вас был невероятный голос. И сила, моя прелесть.

От его голоса, от его близости — когда он успел оказаться к ней почти вплотную?! — у Шу перехватило дыхание, ослабли колени, и ей пришлось ухватиться за гриву своей химеры. Хотя на самом деле хотелось ухватиться за его плечи, так же, как тогда, в Тавоссе…

— Все же вы смеетесь…

— Окажите честь, позвольте помочь вам. — Он взял ее за руку, а сам встал на одно колено, чтобы она могла подняться к седлу, как по ступеньке.

На этот раз Шу не смогла скрыть дрожь. Она сама не понимала, почему от вида Роне у ее ног становится так горячо, и смутительно, и сладко замирает сердце, и хочется… О злые боги, лучше даже не думать о том, чего ей хочется! И не сжимать его ладонь так, словно он может сбежать — а она никак не может его отпустить! Что за наваждение!

— Благодарю вас, мой темный шер. — Странно, как ей удалось выговорить эти слова без запинки: язык не слушался, губы пересохли…

И да, ей очень нужна была помощь. Потому что голова кружилась. Это у нее-то, которая бегала по крепостным стенам, играя с братом в салочки, и прыгала в море с высоты двух сотен локтей!

Она немного пришла в себя только в седле, когда крепость и с завистью глядящий ей вслед Каетано скрылись за поворотом горной дороги. Не настолько, чтобы без опаски посмотреть на Роне, но достаточно, чтобы понимать: надо срочно, немедленно отвлечься! На что-то… что-то… нейтральное и безопасное, вот! И она даже знает, на что именно. Что может быть нейтральнее и безопаснее, чем начальство Энрике?

— Роне, вы обещали рассказать мне… — Она замялась, потому что голос неожиданно засипел, словно она напилась ледяной воды.