Сумрачный лес

– То есть вы догадывались, что произойдет с липой? – обратилась она к старику необычайно резким тоном. – Елки-поганки! Всю ночь напролет вы пугали нас намеками и случайными обрывками ваших великих знаний, но промолчали о липе. Даже тогда, когда несчастье свершилось… Почему? Разве это неважно? Надо было предупредить деревню! Просто чудо, что эта гнилушка до сих пор стоит и никто не пострадал!

Одилий издал звук, похожий на печальное фырканье.

– О чем или о ком я должен был предупредить тебя и деревню, распрекрасная Гортензия? – ответил он скорее устало, чем защищаясь. – Неужели мне стоило сказать, что старой деревенской липе грозит опасность и что скоро волки спрыгнут на землю с ночного неба? Думаешь, мне бы поверили? Скорее, сочли бы, что я окончательно сошел с ума… Да, мы с Райцкером заметили странный блеск, но предсказать, что случится с деревом и с Холмогорьем, было невозможно. Для меня это стало такой же неожиданностью, как и для тебя, и для всех остальных. Будь я чуть внимательнее, смог бы заметить признаки надвигающейся беды, но, к сожалению для нас всех, мне это не удалось. Я всего лишь старый глупец, и мои знания, похоже, ограничены, как и мои силы. – Он вздохнул и озабоченно покачал головой. – Да и время поджимало, надо было искать беднягу Бульриха.

– Что-то многовато загадок! Полагаю, ты должен нам многое объяснить, – сурово потребовал Гизил Моттифорд, прежде чем Гортензия успела ответить. Он подошел незаметно и, очевидно, услышал достаточно, чтобы вмешаться. Следом за ним приблизился и Лаурих.

– Если ты обо мне, дорогой мой Гизил, то я никому ничего не должен, однако всегда чувствовал себя обязанным хранить наше Холмогорье и всегда был глубоко привязан ко всем его наивным обитателям, – ответил Одилий со смесью ехидства и достоинства. При этом он гордо расправил плечи, и легкого движения оказалось достаточно, чтобы старик изменился настолько, что и Моттифорд, и егерь невольно отпрянули. Голос Одилия вдруг тоже зазвучал иначе: властно и раскатисто. – Нам придется провести совет, и не только здесь, в Зеленом Логе. Дело предстоит важное: пора всем объяснить и открыть то, что давно требуется. Боюсь, прошлой ночью не только в нашей деревне случилось несчастье. Старейшины всех деревень и владельцы окрестных усадеб и ферм должны собраться вместе, и каждого, кто имеет что сообщить, необходимо выслушать. Ибо на этот раз речь идет не о праздничных забавах и маскарадах – на этот раз наши худшие кошмары воплощаются в жизнь!

Пока Одилий говорил, солнечные лучи зажгли искорки в его кошачьих глазах. Или же его глаза сами излучали сияние?

Не только Биттерлинг и Гортензия удивились и преисполнились благоговения перед аурой, которая столь неожиданно окутала старика Пфиффера.

Все произошло так быстро, что, когда закончилось, никто не мог с уверенностью заявить, будто действительно наблюдал странное превращение Одилия. Теперь перед ними был прежний старик, который знакомым голосом громко спрашивал у прохожих:

– Кто-нибудь из вас осмеливался заглянуть в липу? До того, как поднялся туман? Я слышал, что он идет из глубины полого ствола.

– Некоторые, конечно, заглядывали, – ответил ему Криспин Эллерлинг, указывая за спину, будто те, кого он имел в виду, стояли прямо там. – Я и сам посмотрел, когда пришел сюда, но, кроме тьмы, ничего не увидел. Похоже, ствол на самом деле полый, и туман уходит вниз, точно под деревом есть подземный ход или нора, а может, старый подвал или что-то подобное. Странно только, что раньше ничего такого не замечали, ни разу за долгие годы! Видимо, еще ни одна собака не рылась тут под корнями. – Он покачал головой, как будто последнее утверждение его особенно удивило. – Или вся эта история просто не дошла до нас.

– Да, все верно, оглуши меня черная труба смерти! – Теперь уже важно шагнул вперед толстый пекарь и поставил рядом с собой хлеборезку. – С первыми же лучами солнца липа раскололась пополам с таким оглушительным треском, что и мертвого поднимет. Я услышал его за три улицы, лежа в своей постели, и все мои домашние проснулись и перепугались. Мне с трудом удалось их успокоить. А потом к нам прибежали соседи, которых тоже разбудил этот жуткий треск. Мы все двинулись сюда, на площадь, и из осторожности поначалу держались на расстоянии. Казалось, что дерево может упасть в любую минуту!

– А потом? Может, кто-то все же посветил фонарем в полый ствол? – с нажимом уточнил Одилий.

Венцель Рехерлинг посмотрел на него так, будто старик окончательно выжил из ума.

– Светить фонарем вниз? В дерево? Да никто не решался подойти к стволу, не то что посветить в него! Но вскоре туман стал сиять так ярко, что даже издалека было видно, что липа полая и внутри нее – черная бездна.

– Вы могли бы задействовать свою хлеборезку, господин Рехерлинг. Кто знает, что удалось бы выяснить, – заметил Моттифорд с самым серьезным выражением лица.