Сумрачный лес

– Батюшки-светы! – воскликнула она, схватив блестящий золотой кругляш, прежде чем он скатился со стола. Хозяйка в недоумении покрутила монету указательным пальцем на ладони, как будто поймала редкого жука. Пирмин и дети окружили ее, пораженные богатством, которое этот трухлявый гриб извлек из своего кармана.

Наконец, Фиделия возмущенно уперла кулаки в бока и наклонилась к Фенделю.

– И что ты хочешь этим сказать, любезный сосед? – гневно поинтересовалась она. – Собрался заплатить нам целое состояние за небольшую помощь?

Блоди не верил своим ушам. Однажды его брат Флорин и другие деревенские мальчишки пытались выманить отшельника из хижины, выкрикивая всякие дразнилки с тропинки у реки. Проходившая мимо мать прогнала Флорина обратно во двор и потребовала, чтобы он оставил других квенделей в покое! А теперь вдруг говорит, что отшельник ей «любезный сосед», и обижается, когда тот хочет заплатить за ее доброту… Но, может, Фендель не имел в виду ничего такого, а просто решил поразить их своими сокровищами, потому что иначе и сказать ему нечего, подумал Блоди.

– Забирай! Нам такого не надо, – сказала Фиделия, засовывая монету обратно в нагрудный карман Фенделя.

Тот вздрогнул, но в ответ ничего не сказал – он вообще не произнес ни одного внятного слова с тех пор, как свалился возле коровника.

– Оставь его. – Блоди легонько дернул мать за рукав. – По-моему, ты его пугаешь.

Фендель еще сильнее сгорбился на табурете, будто под грузом страданий. И Фиделия тут же пожалела о своей грозной отповеди.

– А вот и горячий супчик, очень полезно после всяческих волнений, – проговорила она, заметно смущаясь, и оттого чуть громче, чем нужно. – Поешь, Фендель. Согреешься изнутри, а потом кто-нибудь проводит тебя домой.

Потомок Эстигена Трутовика недоуменно поднял голову. Уже много лет никто не называл его по имени и не разговаривал так дружелюбно.

– Да, поешь, – повторила Фиделия, ставя перед ним тарелку, от которой шел горячий пар. – Не надо бы торопиться домой после такого ушиба, а то вдруг опять споткнешься. Ужинай спокойно, а потом муж отведет тебя к реке.

Фендель все еще не понимал, где находится, но начал сомневаться, что угодил на кухню Шнеклинга. В трактире с ним никто не разговаривал так ласково, и, что удивительней, у него отказались принять золотой. Ему бесплатно подали ошеломляюще вкусную похлебку, да еще с добрым словом в придачу!

Как не воспеть чудеснейший этот суп, поданный поздно ночью! В нем плавали лесные грибы и маленькие гречневые клецки, а в центре тарелки, как молочное солнце, растворялась в горячем бульоне ложка густой сметаны, которую Фиделия перед подачей положила в каждую тарелку. Один из детей, самый маленький, робко протянул гостю корзинку со свежим белым хлебом, и Фендель взял два толстых ломтя.

Где бы он ни находился, на краткий миг в душе отшельника вспыхнуло редкое, давно забытое чувство. Он ощутил себя почти счастливым. И, решив, что всему виной ароматный суп, смело зачерпнул полную ложку.

Четверо квенделей оставили позади последние дома спящей деревни и вышли на луг, который плавно поднимался за Зеленым Логом к тропинке у живой изгороди.

Бледный лунный свет заливал безмолвный пейзаж, в серебристой траве шелестел ветер. Снова и снова они поднимали фонари, чтобы осветить дорогу, надеясь обнаружить самого Бульриха или хотя бы его следы. Не очень-то верилось, что их поиски могут увенчаться успехом еще до того, как они выйдут на нужную тропинку, но проверить стоило, ведь за последние часы случилось множество непредвиденного. Например, вместо Бедды в высокой траве за спинами Карлмана и Гортензии шагал старик Пфиффер, а за ним неотступно следовал Биттерлинг, то и дело тревожно оглядываясь по сторонам: не идет ли за ними по пятам и не приближается ли из темноты что-нибудь подозрительное.

Едва переступив порог дома Гортензии, Одилий попросил подробно рассказать о том, что они выяснили, и ничуть не рассердился, когда все заговорили одновременно, возбужденно перебивая друг друга. Едва буря мрачных предчувствий, подозрений, сожалений и жалоб немного улеглась, Одилий взял слово и с твердостью, не допускавшей никаких возражений, заявил, что при таком раскладе они с котом просто обязаны принять участие в поисках, а с Хульдой останется кто-то другой. Это предложение встретили удивленными и испуганными взглядами, но старик не отступал.

– Бедные мои друзья, – сказал он тогда, и в его голосе прозвучали жалость и беспокойство, – я и впрямь вынужден идти на поиски сам. Поверьте, у меня есть на то веские причины. Нет, – продолжил он после минутного колебания, – перечислить их я не могу, такое нельзя объяснить без долгих бесед у камина. Слушать о надвигающихся бедствиях лучше всего сидя в тесном кружке и накрепко заперев двери и окна. Таковы уж они, истории, которые я должен рассказать вам и всем квенделям, захотевшим их услышать. Но сейчас на это нет времени.