Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

Когда Мьюр вернулся, Урслин уже прибыла и стояла рядом с телом, закрыв глаза, по всей видимости, осуществляя магический поиск следов. Мьюр остановился неподалеку и молча замер, как и все остальные, включая уже успевшего вернуться второго опера, чтобы не мешать магу-эксперту. Пару мгновений спустя он наконец-то сообразил, что вообще-то и сам мог бы попытаться найти следы применения магии. Пусть он и не маг-эксперт, но базовые навыки имеет, ведь без них просто невозможно расследовать преступления, совершенные при помощи магии.

«Как я сразу-то не сообразил?» — сам себя спросил Мьюр. И сам себе ответил: «Это всё из-за нее», — имея в виду Альви. Ответил и почувствовал себя каким-то нерадивым школьником, не способным сосредоточиться на важных вещах из-за незначительного раздражающего фактора. Осознав это, Мьюр разозлился уже на себя, на то, что личная неприязнь затуманила его разум и помешала работе. Это было ужасно непрофессионально, а непрофессионализма Мьюр не прощал никому, себе — в особенности.

Кое-как взяв себя в руки, Хундграхт уже хотел приступить к магическому поиску, но не успел — Урслин открыла глаза и уверенно заявила, что никаких следов магического воздействия нет ни на теле, ни рядом с ним.

— Я еще похожу вокруг, поищу на всякий случай, но думаю, что здесь вообще ничего нет, — добавила она и направилась по расширяющейся спирали, постепенно удаляясь от места, где лежало тело.

— Мы здесь закончили. Я уже могу вызвать транспорт для доставки тела в морг, или вы хотите еще что-нибудь осмотреть? — спросила Альви, обращаясь к Мьюру.

— Да, вызывайте, — сухо кивнул тот и всё-таки решил и сам посмотреть, нет ли магических следов.

Не то чтобы он не доверял Урслин, но ему надо было чем-то себя занять, пока она бродит по окрестностям, чтобы не возвращаться постоянно к мыслям об Альвире Стеркюрр, которая почему-то постоянно оказывалась в поле его зрения, куда бы Мьюр ни смотрел. Он подошел к телу, закрыл глаза и замер, настраиваясь на движение магических потоков вокруг. Но сколько Мьюр ни старался, ничего необычного или странного обнаружить ему не удалось.

Глава 4

Когда Хундграхт открыл глаза, оказалось, что остальные стоят тесным кружком, оживленно переговариваясь. Подойдя поближе, Мьюр обнаружил, что в центре этого кружка прямо на снегу стоит большая сумка, а в ней — здоровенный термос и открытый продуктовый контейнер, в котором еще оставались весьма соблазнительно пахнувшие пирожки.

— Господин Хундграхт, угощайтесь, — радушно предложил Кин, — есть пирожки с малиновым вареньем и есть с вишневым. Это Альви испекла. У нее пирожки с вареньем получаются так же хорошо, как у Хильги, а Хильга печет самые вкусные пирожки во всем Фокунни!

— А что — пирожки Аусты тебе не нравятся? — с лукавой улыбкой спросила у Кина Альви.

— Я обожаю свою жену, но вынужден признать, что в области выпечки она еще находится на пути к совершенству, — рассмеялся Кин и пояснил для Мьюра: — Моя жена Ауста Рюдеркун — наш медиум-криминалист.

— В УПФ появился медиум-криминалист? — заинтересовался Мьюр, пристраиваясь к общему кругу подальше от Альви.

— Да, теперь есть. Нам повезло! А мне повезло вдвойне, ведь я встретил свою единственную, — широко улыбаясь, ответил Кин. — У нас вообще был прямо свадебный год: сначала поженились Урслин с Лейдинлехтом, потом мы с Аустой и Трур, — он махнул рукой в сторону Хундурина, — с Бросой, мы двойную свадьбу устраивали, а потом еще Дин женился на Кальдимарсун.

— Мне кажется, господин Хундграхт понятия не имеет, кто такие Дин и Кальдимарсун, — со смехом заметила Альви.

— Да? — уточнил Кин, вопросительно взглянув на Мьюра, а когда тот с невольной улыбкой пожал плечами, пояснил: — Дин — это Аукведин Бьорнкур, командир нашей группы захвата и двоюродный брат Урслин, а Тэльва Кальдимарсун — начальник ОРТНП.

Закончив говорить, Хундракур протянул Мьюру небольшую металлическую чашку с чаем и поинтересовался, какой пирожок тот хочет. Мьюр сначала думал отказаться, но уже явно ощущавшийся голод победил дурацкое предубеждение, и он ответил, что лучше с вишневым вареньем. Кин тут же вручил ему пирожок, действительно оказавшийся очень вкусным. Взглянув на с аппетитом жевавшую свой пирожок Альви, Мьюр с досадой подумал: «Вот не трескала бы ты пирожки, имела бы нормальную фигуру и была бы очень привлекательной женщиной». Поняв, что снова думает о патологоанатоме как о женщине, Мьюр снова разозлился на себя и, чтобы отвлечься, решил поговорить о деле.

Тут как раз вернулась Урслин и встала рядом с Мьюром. Протянутый Кином чай она взяла, а от пирожков отказалась, сказав, что есть ей не хочется. Мьюр заметил, как Альви бросила на Урслин многозначительный взгляд, а та ответила легким кивком, вызвав у патологоанатома еле заметный вздох. Смысла этой пантомимы Мьюр не понял, но решил не заострять на этом внимания, и так уже эта толстая дамочка занимала слишком много места в его мыслях.