Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

— Кофе и бутерброд? — радостно удивился Хундракур.

— С колбасой, — уточнил Мьюр.

— Конечно, буду, — закивал Кин. — Я сейчас бдительных пенсионеров опрашивал, и каждый из них стремился поведать мне не только подробности драки, свидетелем которой стал, но и обо всех подозрительных случаях, имевших место в окрестностях. После такого подкрепиться мне уж точно не помешает!

К тому времени, когда Мьюр окончательно собрался, Хундракур успел не только расправиться с бутербродом и выпить кофе, но и перемыть немногочисленную грязную посуду.

— Не люблю сидеть без дела, — с легким смущением пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Мьюра.

— Сеттер или ретривер? — поинтересовался Хундграхт.

— Ретривер. Поэтому меня всегда и отправляют опрашивать самых сложных свидетелей — я обаятельный, — с широкой улыбкой ответил Кин.

Мьюр понимающе кивнул и направился на выход, а Хундракур, продолжая улыбаться, последовал за ним.

— Здорово, что вы согласились поехать, — заявил Хундракур, едва ярко-оранжевая машина с мягким урчанием тронулась с места, — иначе бы Лейдинлехта отправили. А он хотя и стал после женитьбы немного помягче, но с ним всё равно часто бывает сложновато найти общий язык.

— Лейдинлехт женился? — поразился Мьюр, неплохо знавший этого следователя, с которым несколько раз работал вместе.

— Да, на Урслин Бьорнен.

— На ком?! — пораженно воскликнул Мьюр, в сознании которого знойная красотка Урслин, с которой он также неоднократно сталкивался по работе, никак не сочеталась с блеклым занудным Лейдинлехтом.

— Да! — рассмеялся Кин. — Там такая интересная история вышла! У нас в Фокунни объявился демон линии Осканиэля…* [эта история рассказывается в книге «Единственная для рыжего опера»]

Слушая жизнерадостного коллегу, в лицах рассказывающего про сватовство Лейдинлехта, явно уже успевшее стать местной легендой, Мьюр в очередной раз поражался тому, сколь неисповедимы пути, которыми следует человеческая судьба, ведомая сплетаемыми Эрльех вероятностями. А вот ему, Мьюркуру Хундграхту, благосклонности богини, увы, уже давно не перепадало. Но может, здесь, в Фокунни, и ему наконец-то повезет?

Когда они с Хундракуром, оставив машину там, где ведшая к лесу дорога попросту обрывалась, следуя по протоптанной коллегами тропинке, добрались до места, эксперты уже начали осмотр. Поскольку Кьярриню был всё-таки именно лесом, а не парком, даже в той части, которая подступала к городской окраине, деревья в нем росли довольно густо и, хотя хвойных среди них было немного, не пропускали достаточно и без того тусклого зимнего света, чтобы можно было нормально осмотреть место обнаружения тела. Поэтому экспертам пришлось установить переносные прожектора, заливавшие белыми холодными лучами уже очищенное от снега тело.

Мьюр решительно направился вперед, но был остановлен резким выкриком какой-то женщины, командным тоном потребовавшей, чтобы он замер там, где стоит, поскольку они еще не зафиксировали все имевшиеся возле тела следы. Мьюр действительно остановился, хотя сразу же пришел в раздражение от того, что кто-то посмел им командовать.

— Привет, Альви! — радостно поприветствовал непрошенную командиршу Кин, тоже послушно замерший рядом с Мьюром. — Я привез господина Хундграхта, нашего нового следователя. Шеф Вейндрурссон уговорил его выйти из отпуска пораньше и взять это дело. А когда нам уже можно будет подойти? А то если нескоро, то я пойду тогда окрестности осматривать.

— Да Трур уже пошел, — ответила Альви. — А вы можете подойти прямо сейчас, если пойдете строго по моим следам. Надеюсь, ты их достаточно четко чувствуешь для этого.

— Не беспокойся, я справлюсь, — заявил Кин, принюхался и уверенно направился к месту, где лежало тело.

Мьюр пошел следом за ним, положившись на чутье коллеги, ведь запаха этой Альви он не знал. Не то чтобы он не доверял способностям Хундракура, но всё равно немного беспокоился, потому что по неведомой причине снова вызвать неудовольствие этой особы Мьюру отчаянно не хотелось. Но, к счастью, всё обошлось.

Когда они приблизились, сидевшая на корточках возле тела Альви начала подниматься. Кин тут же бросился к ней и подал руку, чтобы помочь. Тяжело опираясь на него, Альви встала, и Мьюр наконец-то смог ее как следует разглядеть. И тут же испытал острый приступ неприязни — стоявшая перед ним женщина оказалась очень толстой. Не просто полной или там пухленькой, а именно по-настоящему толстой.

«Надо же так себя запустить! — мысленно презрительно фыркнул Мьюр, считавший подобную распущенность недопустимой. — А ведь она, похоже, моложе меня».

Скрыть свою реакцию ему не удалось, да он и не особо старался, и Альви, поймав презрительный взгляд, неприязненно скривилась в ответ. Конечно, за те семнадцать лет, что она жила со своим проклятием, из-за которого всегда весила ровно сто двадцать один килограмм триста семьдесят шесть грамм, к такому отношению окружающих она успела привыкнуть. Но со стороны коллег подобное всё же было редкостью, для них профессионализм патологоанатома Стеркюрр всегда значил гораздо больше, чем ее внешность.