Сумрак

Положив рядом со мной белую сумку, он полез в подстаканник и достал содовую с соломинкой.

"Ешь", — сказал он. "Скоро обед".

Унция облегчения охватила меня, но я знала, что это ничего не значит. Ему нравилось играть со мной.

"Эдвард Маккланахан", — сказал он, жестом показывая в окно впереди нас. "Они перевозят его тело, Эм".

Я увидела маленький экскаватор и то, что раскопки уже начались, но сейчас из-за дождя не было рабочих. Только куча грязи и синий брезент над ямой.

"Семья хочет, чтобы он был цел и невредим в их новой гробнице", — сказал он мне. "Они надеются, что город забудет о мертвой девушке, и, по всей вероятности, так и будет. С глаз долой, из сердца вон".

Я сцепила руки на коленях, слушая лишь вполуха.

"Каждый год эти высокомерные маленькие неудачники совершают сюда свое паломничество, как в гребаную церковь, — продолжал он, — но в следующем году это будет не Эдвард в могиле. Я купил его сегодня. Для бабушки".

Для моей бабушки. Не его. Ему никогда не было до нее дела. Она была не его. Он делал то, что должен был делать для видимости, и он купил женщине, которая даже не умерла, использованную могилу.

Католическую могилу. Они вообще такое разрешают?

Я бы не разрешила. Этого не было. Я-

"Ешь!" — рявкнул он.

Я подпрыгнула, сунула руку в сумку и вытащила гамбургер, отвернувшись от него в окно.

Я откусила кусочек, прожевав около сотни раз, пока не смогла его проглотить.

"Я заключил с ним сделку", — сказал он. "Поскольку участок был использован, конечно. Надгробие тоже останется. Оно будет срублено. Они начнут работать над ее именем на следующей неделе".

Мой подбородок задрожал, и я почувствовала, как поднимается желчь.

"Один минус", — прошептал он. "И один позор впереди".

Я сидела там, бургер с одним откушенным кусочком лежал у меня на коленях.

"У меня есть планы, Эмери".

Он отстегнул ремень безопасности, и я закрыла глаза.

"И ты отлично впишешься, если останешься в школе и перестанешь меня беспокоить".

Его рука хлестнула меня по лицу, и моя голова ударилась о стекло. Я издала небольшой крик, огонь и боль распространились по моей щеке и черепу.

Нет… Мое тело начало дрожать.

Как бы я ни читала знаки и ни готовилась, это всегда было намного труднее, чем я думала.

"Я не просил об этом!" — закричал он, схватив меня за воротник и снова прижав к двери. "Я не хотел этого! Почему ты не можешь мне помочь? Почему ты не можешь быть лучше?"

Я открыла рот, чтобы закричать, но вместо этого стиснула зубы и оскалилась, когда он дал мне пощечину.

"Черт побери!" — кричал он, сжимая мой воротник так крепко, что кожа на шее горела.

"Просто…" Он втянул воздух, и я увидела, как слезы наполнили его глаза. "Просто будь, блядь, нормальной! Почему ты так поступаешь, а? Почему?"

"Мартин, прекрати…" Я задыхалась.

Я повернулась и открыла дверь, но он схватился за ручку и снова закрыл ее. Схватив меня за руку, он провел другой рукой по моей щеке.

Я зажмурила глаза. "Только не лицо!" закричала я.

Но он не слушал — он больше не мог думать или заботиться о том, кто видит или знает. Он потерял рассудок.

Дождь стучал по машине, заглушая звуки его кулаков и проклятий, а я впивалась ногтями в сиденье, и вкус крови наполнял мой рот.

Пикап Уилла промелькнул в моей памяти — запах и ощущение его рядом со мной.

Но через несколько мгновений я не могла ни о чем думать. Я ничего не могла вспомнить.

Ни зеленых глаз. Ни красивой улыбки. Никаких теплых рук вокруг меня.

Мои очки упали на пол, а затем… что-то мокрое капнуло мне в глаз.

Через несколько мгновений я даже не могла вспомнить его лицо.

…

Я сидела там, глядя на лобовое стекло и дворники, с трудом заставляя себя дышать.

Мартин сидел на своем месте, прикуривая сигарету, пока кровь стекала с моей брови, а порезы жгли рот.

Завтра "Ночь дьявола", — сказал он, когда мы сидели на светофоре возле поселка по дороге домой. "Маленькие дьяволята воображают себя опасными, но никто не представляет большей угрозы, чем человек, готовый сделать то, что не сделают все остальные".

Я бросила взгляд в сторону, увидев его ружье в держателе. Рыдания застряли в моей груди.

Я могла бы взять его. Все было бы кончено.

Я смогу спать по ночам.

"Это мой город, Эм". Он не смотрел на меня, благословенная усталость успокаивала его голос. "Когда-нибудь так и будет. Все это покажется сном по сравнению с кошмаром, который ожидает каждого, кто встанет на моем пути".

Я могла бы спать вечно.

Я смотрела на дождь, мое зрение расплывалось из-за слез, которые никак не хотели останавливаться.

Я устала. И грустила.

И если он не умрет, то умру я, и это должно произойти сегодня. Мои внутренности кричали. Я больше не могла этого выносить.

Мои пальцы сжались в кулаки, каждый мускул в моем теле напрягся, и мои ноги начали двигаться еще до того, как я приняла решение. Толкнув дверь, я выскочила под дождь, слыша, как он выкрикивал мое имя и просил вернуться, но я просто побежала.

Я была на краю, и я не хотела останавливаться.

Цокая каблуками и разбрызгивая лужи, я бежала изо всех сил, по тротуару и траве, обратно к собору.