Сундук мертвеца. Короткий роман Александра Кустарева

Ночью он крепко и легко спал и долго бы не проснулся, но его разбудил телефон. Это был Копытман. Копытман долго хрипел и кашлял в трубку, так что трубка дрожала, и наконец сказал, что все: слух о последней воле графини пущен, причем настолько успешно, что в тот же вечер на поминках он дважды к нему, Копытману возвращался. Я, добавил Копытман, оба раза пустил его обратно, так что можете считать, что я пустил его трижды.

Не рано ли, промямлил Привалов, почесываясь и сладко зевая, подождали бы немного, все же таки старушку только что закопали, а уже начинаются интриги над свежей могилкой. Привалов ласково сказал «старушка» и тут же поймал себя на этом. А поймав, тихо улыбнулся каким-то своим неопределенным мыслям.

Копытман усмехнулся и сказал, что нисколечко это не рано. Имущество делить будут очень скоро. Имущество и так передержали. К тому же время сейчас бурное, столица кишит диссидентами, вот говорят, что какие-то несогласные художники опять бульдозер поломали, если так продолжаться будет, то и совсем без бульдозеров останемся, как дороги-то строить будем, опять, что ли, народ под стражу загонять прикажете? Нет-нет, батенька, и нет. Надо торопиться. Вы видели, что за народ возле Юлии увивается? Вы думаете, я напрасно своего сына на похороны приволок? Чего он там не видал? А он мне публику обсмотрел и говорит, что видел двух отказников, двух вообще антисоветчиков и одного торговца картинами. Это ее компания. Мой-то только пальцем на них указал, а я уж посмотрел, как они с Юлией обращаются. Хуже некуда, вот что я скажу.

Значит, она точно собирается архив налево пустить, пришел несколько в себя Привалов. Ай-ай-ай, как нехорошо. Я со своей стороны тоже сделал одно наблюдение. Знаете Беспутина? Он явно зарится на архив. Намекает, что был со старушкой в интимнейших отношениях, и даже что она будто бы в сторону православия подаваться начала и что у Свистунова тоже были какие-то искания по божественной части.

Копытман даже зарычал, так рассердился. Бэлла Моисеевна в православие? Вот ксендзы проклятые, что делают, а? Совсем обнаглели. Нет, не хотим таких союзников. Но если серьезно — то это очень плохо. Беспутин, черт, влиятельный. Он на женщин влияние имеет. На Юлию, конечно, вряд ли, но вот как насчет мамаши? Вы ничего не заметили?

Нет, не заметил. Вообще его позиции мне неясны, но что он настроен очень по-военному, я заметил. Ведет он себя уверенно. Это ничего не значит, отмахнулся Копытман. Ну ладно, мы на него управу найдем. Кстати, хочу вас предупредить, что к вам зайдет один человечек, вы с ним поговорите внимательно, это может оказаться важным. Он из компании моего сына. Его зовут Фрадкин. Он должен позвонить сегодня.

Этот новый Фрадкин, как будто подслушивал, позвонил через пять минут. Страшно картавя и заикаясь, он сообщил, что преподает русскую литературу в ШРМ и попросился в гости по важному делу. Привалов позвал его на сегодня на вечер. Вечером Фрадкин явился и поставил Привалова в тупик. Из его сбивчивых объяснений Привалов понял, что Фрадкин сионист, но не может жить без гуманитарных наук. В университет его не приняли. Но он окончил Московский областной пединститут. Теперь работает в ШРМ, лучшей работы для него не нашлось: в аспирантуру не берут, к архивам не допускают. Скоро он собирается подать в Израиль, а пока изучает еврейских писателей на русском языке. Вот недавно написал для самиздата о сионистских мотивах у Вениамина Каверина.

Привалов внутренне поморщился. Тоже нашел еврея, подумал он и, не удержавшись, даже спросил, где это Фрадкин отыскал у Каверина сионизм.

У всех русских евреев есть в творчестве еврейские мотивы, непреклонно сказал Фрадкин. Надо только поискать. Половина русских писателей были евреи. В том числе и Свистунов. Вот по тому поводу я и пришел.

Вот псих, подумал Привалов и несколько оробел. Нерешительным голосом он сказал, что знает творчество Свистунова, наверное, лучше, чем кто-либо другой, и ничего такого не замечал. Свистунов был вполне русский писатель.

Мать Свистунова была еврейка, твердо сказал Фрадкин. Вообще я удивляюсь, как можно игнорировать столь важный факт. И не вам бы это делать. Ведь вы и сами еврей, в том смысле, что ваша прабабушка была еврейка. Нельзя же до такой степени не помнить родства.

Привалов искренне возмутился. Ну знаете, сказал он, если покопаться, то московская интеллигенция, а тем более ленинградская вся не русская: там либо евреи, либо татары, либо немцы, либо поляки, в общем кого там только нет. Нельзя же так, в самом деле.

Мы говорим на разных языках, мрачно обобщил Фрадкин. Ну ладно, если вы считаете, что вы не еврей, то пусть будет так. В конце концов, это дело вашей совести. Но за Свистунова решать вам никто не дал права. Свистунов был еврей.