Сундук мертвеца. Путь Базилио

– Товсь, три-четыре… – заорал першерон. – Трогай! – Кони дёрнули. Пьеро, осоловело таращащийся куда-то в пространство, потерял равновесие и свалился с лавки. Подниматься он не стал, сочтя это за чрезмерный труд, а вместо этого улёгся на дно и свернулся калачиком. У него, похоже, пошла последняя стадия отходняка.

– Песню запе-вай! – вскричал правый коренник.

– Вот огромное яйцо… – затянул левый.

– Богатыр-ско-е! – грянули кони.

– А бывает ведь яйцо монастырское! – гаркнул правый.

– Дочь твою Мать… – Арлекин обхватил голову руками. – Вот чего Пьерошка к лошадям-то ходил…

– Монастырское яйцо – здоровенное! А бывает ведь яйцо невъебенное! – зареготали кони, набирая скорость.

– Лучше «незабвенное», – предложил свой вариант Напси. – Не всякое яйцо подлежит амнистии… то есть амнезии…

Арлекин посмотрел на него как институтка на площицу. Пёсик этого, понятное дело, не увидел, за неимением чем. Вместо этого он наставил на Арле правое рыльце и с тихим присвистом втянул воздух. И, видать, что-то такое учуял, что счёл за благо заткнуться.

– Невъебенное яйцо, бесполезное! А бывает ведь яйцо и железное! – гнали кони.

Пьеро звучно застонал, поднял голову, попытался сесть. Лицо его стало почти осмысленным. Похоже, у него начинался отходняк.

– О Мальвина, как же мне плохо… Мне даже хуже, чем только что… – простонал он.

– Уф, железное яйцо, дико твёрдое! А бывает ведь яйцо плоскомордое! – коренник от удовольствия фыркнул.

– Что они там орут про яйцо? Какая мерзкая чушь… – поэт встал на четвереньки и потряс головой, как бы желая прогнать наваждение.

Арлекин глянул на Пьеро с недоумением, потом злорадно ухмыльнулся.

– Кони-то? Песню поют. Народную, – добавил он со значением.

– Плоскомордое яйцо, типа жабное! А бывает ведь яйцо и похабное! – выдали кони так лихо, что сами удивились. Пристяжной гордо взреготнул и подбросил хвост султанчиком.

– Но это ужа-а-асно, – захныкал Пьеро.

– Другого электората у нас для вас нет, – пробурчал Карабас, откровенно подыгрывая. Похоже, он следил за ситуацией и вовсю забавлялся.

– Вот похабное яйцо, неприличное! А бывает ведь яйцо и яичное! – коням тоже было весело, песня нравилась им всё больше и больше.

– О-о-о, какой ад, какой адский ад! – застенал Пьеро. – Я не вынесу этой пошлости, нет, я не вынесу… Но это же когда-нибудь кончится? – он посмотрел на Арлекина глазами, полными слёз и надежды.

Тот с самым сочувственным видом помотал головой.

Глава 32, в которой происходит нечто, на первый взгляд к нашей истории не относящееся, но чреватое некими значимыми последствиями в дальнейшем

10 ноября 312 года от Х.

Страна Дураков, междоменная территория. Временный лагерь

Одиннадцатой поисковой экспедиции.

Светлое время суток. (А потом – тёмное.)