Сундук мертвеца. Путь Базилио

Наконец, у Ловицкой в колоде был козырный джокер: тораборцы из так называемой «труппы Карабаса». По этому вопросу она уже несколько раз связывалась с Верховной, лично провела весьма успешные переговоры, и та в конце концов захотела лично посмотреть на диковинных существ. Для чего поручила Мирре затащить их в Понивилль под любым предлогом. Ловицкая взялась за дело, не особенно веря в результат. Она уже имела случай убедиться, что заняшить, запугать или подкупить тораборцев нереально. Однако лидер труппы, хомосапый бородач педобирских статей и паранорм вне категорий, проявил неожиданную покладистость. Во всяком случае, он пообещал в конце месяца приехать и устроить представление для жителей столицы. И выполнил обещание: судя по отчётам бэтменов, его труппа уже приближалась к городу… Тораборцы могли бы добавить Мирре очков в глазах Первой Пуси. И обязательно добавили бы. Если бы не этот проклятый гон, так невовремя поразивший Верховную и расстроивший все дела.

Мирра, конечно, не сдавалась. Она даже смогла пробиться в Центральный Госпиталь, где лежала Их Грациозность – с огромным трудом, и то лишь потому, что главврачка ЦГ, Джемма Недереза, была её старинной подругой. Увы, этот маленький административный подвиг ничего ей не дал. Мимими была не в том состоянии, чтобы говорить по делу. Хуже того, по какому-то капризу – а капризничала она всё время – Верховная приказала Ловицкой остаться при ней и её развлекать. Ловицкая, конечно же, приказ исполнила – и вот уже второй день проводила в этой комнате, видя и слыша то, чего не хотела бы видеть и слышать никогда в жизни. Но деваться было некуда, приказы Верховной не обсуждались.

– Накажи меня… Накажи… Сделай мне м-м-м… – застонал в трубе знакомый голос Обаятельницы.

– Ну вот… Мы его теряем… – обречённо пробормотала Мирра.

– Погоди, может, ещё прорвёмся, – засуетилась Недереза, пододвигась ближе к трубе. – Эй, брателло! – крикнула она. – Ты не понял! Не понял! Она говорит – трахай сильнее! Слышишь! Сильнее! Трахай! Выполняй! Работай!

В трубе что-то захрипело.

– Вроде пока живой, – с сомнением в голосе сказала Джемма. – Мы ему глаза завязали и одно ухо заткнули. И напоили всякой дрянью. Но всё равно – там же четыреста граций. А она уже начала… ну ты слышала.

– Придумай что-нибудь! Ты же лучшая во всём Вондерленде, – Мирра посмотрела на подругу с надеждой.

– Ты хочешь сказать – лучшая гинеколка и поневодка, – уточнила Джемма, отодвигаясь от трубы. – Но я не генетичка. И про эструс знаю в основном то, что нам на третьем курсе читали…

Из голосовой трубы раздался неразборчивый вопль и ржание. Джемма встревоженно повела ушами.

– Какая всё-таки гадость этот гон, – фыркнула Мирра. – У меня два раза было, – призналась она. – Особенно первый мне мозги вынес. Я думала – чокнусь.

– Ты мне что-то такое рассказывала, – вспомнила Джемма. – Про какие-то ошибки молодости. С этим связано?

– Нет, ну что ты. Ошибка – это когда я спуталась с нашей школьной литераторшей, вот это была ошибка так ошибка. И кассирша в мебельном – тоже, пожалуй, ошибка. А гон в пятнадцать лет – это не ошибка. Это пиздец… Я тогда была готова на любой торчащий кол надеться. Или на бревно. Не могла мимо забора пройти спокойно – там штакетины торчали.

– Ну и как ты это пережила? – заинтересовалась Джемма.

– Как, как… каком кверху. Лежала дома и читала Макиавелли, – Ловицкая фыркнула. – «О том, как надлежит поступать с восставшими жителями Вальдикьяны» до сих пор наизусть помню.

– И как, помогло? – Джемма с любопытством приподняла левое веко.

– Нет, конечно, – Мирра прикрыла глаза.

– А что помогло? – не отставала Джемма.

– Как сама-то думаешь? – грустно посмотрела Ловицкая на старую подругу. – Потом я весь свой электорат забила. Кроме одной улитки: с ней у меня ничего не было. Ну почти.

Из голосовой трубы раздался неразборчивый звук.

– Да! Ещё! Топчи меня! Ебашь меня! – кричала Верховная.

– А вот теперь точно всё, – с печальной уверенностью сказала Джемма.

– Я хочу, чтобы ты издевался надо мной! Ударь меня! Укуси за вымя! Укуси! Укуси! А-а-а-а! Нет! Куда-а-а-а…

Всё заглушил шум падения тела. Засим последовал поток жалобных проклятий.

– Охохонюшки. Ещё один сгорел на работе, – невесело пошутила Джемма. – Запускайте жеребца! – заорала она в соседнюю трубу.

– Почему они мрут? – спросила Ловицкая.

– Ну ты подумай головой-то, – недовольно сказала старая поняша. – Вот у тебя есть челядин. Он может тебя укусить?

– Нет, конечно, – ответила Мирра. – Он скорее себя загрызёт.

– А если ты требуешь? Ну, укусить? Тебя?

– Я скажу, что мне это необходимо, и он укусит, – подумав, ответила Мирра. – Потом, правда, будет мучиться. Может, даже помрёт. Если я его не прощу и не заняшу обратно.

– Ну да. Но в тебе двести восемьдесят, твой электорат ещё может думать. А у Верховной, Дочь её храни – четыреста граций с горкой. Что происходит с мозгами тех, кто находится рядом? Сечёшь?

– Я регулярно присутствую на Пуси-Рауте и общаюсь с Верховной лично, – напомнила Ловицкая. – Ну да, тяжело, но в принципе выдержать можно.