Супер сайз. Двойной удар

– Я тебя сейчас съем, или загрызу, еще не решил. Ты чего замерла? Булки бери свои толстые в лапы и бегом. Если с этим, с… Если исчадье откинет майку, я тебя вы…, корче… это, – судорожно гаркнул начальник, и я ему поверила безоговорочно. Метнулась к ящику с ключами, спрятанному в небольшой нише в прихожей. Связок там была сотня. С брелоками автосигнализации штук десять не меньше. Я ухватила первый попавшийся ключ с логотипом известной фирмы и бросилась за громко топающим мужиком, который сейчас был похож на сметающего все на своем пути бизона. Вовка мотался в его лапах, как сломанная кукла, и мне казалось, что я сейчас упаду от тягучего ужаса, страха за любимого малыша.

–Больно, – прошептал мой любимый мальчик, когда мамонт нехотя положил его мне на колени. Щека всегда ядовитого мужика дернулась, и в глазах появилась несвойственные ему паника и жалость. Но сейчас мне было все равно. Главное мой ребенок, слабо шепчущий какие – то глупые извинения. Да пусть он бы перевернул мир, сейчас я простила бы ему даже это.

То, что Седов так себе водитель оказалось сильным преувеличением. Я молилась всем богам, когда огромный джип, ключи от которого я имела неосторожность взять, мотало по сухому совершенно асфальту, как припадочного. С водительского сиденья неслись такие фразы, что составитель словаря нецензурной лексики наверняка загнулся бы от зависти, услышь хоть один словесный оборот. Вовка спал, тихо сопя, а я дышала через раз прислушиваясь к прерывистому дыханию моего сына.

– Я говорил, что из меня водитель, как из говна пуля? Зачем ты пустила меня за руль, женщина? – прорычал несносный мужлан, который сейчас казался мне небожителем, паркуясь у скромного дома, погруженного в безмолвную дрему. Мамонт выскочил из машины, и только сейчас я заметила, что на нем нет даже футболки. Его голый торс в ночном мраке казался высеченным из мрамора. И дурацкие шорты, из которых торчали мускулистые волосатые конечности, странно смотрелись в совсем нелетней ночи. Но он не замечал холода, колотя в калитку пудовыми кулачищами. И я вдруг поняла, что с моим сыном все будет хорошо. Вот именно в этот момент, я вдруг осознала, что значит быть слабой женщиной. Прижала к себе свое сокровище, вспоминая как вот так же качала маленького мальчика, совсем одна.

– Отдай мальчишку,– сильные руки выхватили сына из моих объятий. Бесцеремонно и властно. И я не стала противиться. Уставилась на благообразного дяденьку, облаченного в полосатую пижаму, очки в тонкой оправе и какую то идиотскую шапку, нахлобученную почти до самой бородки клинышком.– Борисыч, что встал как пень? Ты лепила или где? Лечи исчадье, вот прям тут,– заорал Седов на заспанного дезориентированного мужчину, так, что с него слетела дурацкая шапка.

– Когда Альбертовна притащила тебя десятилетнего, я сразу понял, что не сдохну спокойно,– хмыкнул дядька,– вот ровно в тот самый миг, когда ночью двадцать лет назад мне чуть не вынесла дверь хрупкая испуганная женщина. С тех пор я храню в доме шовный материал, анестетик и иглы.

– Я интересуюсь, вечер воспоминаний окончен, или мы нальем по бокальчику, закурим сигары и ты вспомнишь свою бурную юность? – ощерился Седов. Мне стало страшно, но Борисыч и бровью не повел.

– Слушай, тут и волос не нужно,– задумчиво хмыкнул доктор, рассматривая моего сына в тусклом свете непогашенных фар.– Это же объект? Так я тебе скажу, ни банка, ни мазок мне не нужны, чтобы установить твою причастность к созданию. И так ясно, что …

– Рот закрой, – зарычал мамонт.– Зашей Омену лобешник и рот себе, старый пес.

– Не поняла, каких волос? Какой объект? Ты что, собирался без моего ведома что – то с моими детьми делать, подонок? – икнула я, чувствуя, как у меня дрожат колени, а в груди растет ком страха смешанного с яростью.

– Ну вы тут разбирайтесь. А я зашью рану. Не хорошая она, – хмыкнул доктор, выхватил Вовку из рук мамонта и растворился в ночи, пахнущей сыростью и проблемами.

– Параша, только без рук,– выдохнул Седов, когда я подлетела к нему сжав кулаки.– Я просто решил, что…

– Что, что? – сквозь зубы процедила, борясь с головокружением.

– Что ты такая дура, что родила детей от мамонта. Глупость, правда?

Глава 14

Глеб Седов

– Абсолютная,– фыркнула Плюшка, но я отчего – то не почувствовал облегчения. Наоборот, меня затопило разочарование. Я был готов к другому ее ответу. Но на ее физиономии сейчас была нарисована такая обида. Странно, я опять что – то не то сделал? Или сказал? – Конечно же я бы не стала рожать от наглого подонка, которого не люблю. Вы это хотели услышать? Это единственная правда, которая вам нужна? Ведь так? Близнецы не ваши, если это вас волнует.