Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

— А вот чтобы этого не произошло, я и прошу вас сообщить в Центр, что нам, повторяю, надо уехать отсюда в Советский Союз. Я работаю на вашу страну почти десять лет и ни разу еще не был в отпуске. Я устал. И работать дальше без отдыха не могу и не хочу. Особенно сейчас… после смерти сына.

Фредо, с сочувствием глядя на бледного, с полным отчаяния взглядом, неловко топтавшегося около него нелегала, согласился:

— Хорошо, Теодоро, мы проинформируем Центр о твоей просьбе…

«Москва. Центр.

Сов. секретно.

Лично т. Арнольдову.

После неожиданной смерти сына Максом овладело безысходное отчаяние. От прежней его уверенности в себе не осталось и следа. Тяжело переживая потерю ребенка, Макс настаивает на предоставлении ему и Луизе отпуска с выездом в Аттику[71]. Если же они останутся здесь еще на какое-то время, то у них могут появиться симптомы еще большей депрессии. Терять же такого высококлассного подпольщика[72] мы не должны. Без преувеличения можно сказать, что в нем сходится все необходимое для его работы — и изощренный ум, и расчетливая, обдуманная хитрость, и в некотором роде даже оправданная авантюрность, смелость, напористость, способность активно и решительно действовать. В каждой стране, где он работал, он рисковал собой и совершал подвиг, не думая об этом, но зная, на что идет и во имя чего.

Считаем, что Макс весьма перспективен в нашем деле, он необходим Артемиде и всей Аттике.

Заявление его об отпуске поддерживаем и уверены в том, что после отдыха и оказания психологической ему и Луизе помощи, они восстановятся и будут работать также плодотворно, как и раньше.

Нил.

30.1Х.46 г.».

В московском разведцентре к содержанию шифровки отнеслись с пониманием и проявили оперативность, о чем свидетельствовали наложенные на телеграмме резолюции:

«т. Овакимяну Г Б.

Прошу срочно подготовить рапорт об отзыве «М» и «Л»[73] в Москву на имя министра. Продумайте варианты их вывода.

П. Федотов

1. Х.»

«т. Отрощенко А. М.[74]

Пр. переговорить.

Овакимян

1. Х.»

«т. Ершову Н. Н.[75]

Пр. высказать свои соображения по выводу «М» и «А».

Отрощенко

2. Х. 46 г.»

Начальник отделения Николай Ершов убедил Отрощенко в том, что в данной ситуации могут быть только два пути их вывода в СССР: первый — вывезти на российском пароходе, который заходит один раз в месяц в порт Рио-де-Жанейро и после этого, минуя третьи страны, следует сразу во Владивосток; второй — по имеющимся у них «железным» документам через Францию и Польшу. Оба эти варианта по согласованию с Овакимяном и начальником разведки Федотовым были включены в рапорт на имя министра госбезопасности Виктора Абакумова. Однако он отверг самый простой — первый — вариант и написал резолюцию:

«т. Федотову П. В.

Надо отдать предпочтение на мой взгляд более безопасному второму варианту. Для его реализации прошу срочно:

1) изготовить для М. и А. липовые паспорта как. на советских граждан, возвращающихся после войны в СССР;

2) такими же липовыми документами, но под другими фамилиями, необходимо снабдить их при въезде в Польшу и пересечении польско-советской границы, а также в пути следования до Москвы и при вселении в одну из московских гостиниц;