Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

— Не надо, Иосиф, так волноваться. Может быть, он и не затронет вопрос об операции «Утка». Прошу тебя вести беседу с Лаврентием Павловичем тактично и сдержанно. Не забывай, что с тобой будет разговаривать член Политбюро ЦК ВКП(б), первый заместитель председателя Совета министров СССР, Маршал Советского Союза. В беседе с ним будь самим собой. А если будешь играть чужую роль и он раскусит это, ты проиграешь. Говори только правду, все как было.

Хмыкнув, Макс спросил:

— А вы говорили ему о нашем с Лаурой желании принять советское гражданство?

— Нет, не говорил. Не до этого мне было. Но ты можешь сам затронуть этот вопрос. Моя задача на встрече с ним была другой — смягчить недовольство Берии неудавшимся первым покушением в Мехико на Троцкого.

На самом деле хитрый и коварный игрок Берия прекрасно знал, что вины Григулевича в том провале операции «Утка» не было, а если бы она была, то уже тогда, семь лет назад, он мог бы превратить его в «лагерную пыль». Дело было в другом: Берия ревностно относился к разведывательной деятельности Григулевича, лично инструктировал его по подготовке операции «Утка» и считал его самым перспективным агентом-нелегалом из всех тех, с кем доводилось ему встречаться. Поэтому, когда министр госбезопасности Виктор Абакумов сообщил о возвращении в Москву нелегала Макса и его супруги и о возникших проблемах с определением последующей командировки их за границу, Берия отдал распоряжение готовить их к переброске в одну из европейских стран — Францию или Италию, где осело немало военных преступников, фашистских палачей и предателей.

— Но прежде чем озвучить это решение, — предупредил Абакумова маршал Берия, — я должен встретиться с Коротковым и потом после этого побеседовать с Максом…

* * *

За несколько минут до встречи с Берией разведчик-нелегал, сидя за массивным столом красного дерева, то и дело с волнением и тревогой посматривал на входную дверь конспиративной квартиры. Когда она, наконец, открылась, и на пороге в сопровождении охраны собственной персоной предстал член Политбюро ЦК ВКП(б) маршал Берия со сдержанной улыбкой на лице, Макс инстинктивно вскочил из-за стола и вытянулся перед ним по-военному. Отправив охрану за дверь, Лаврентий Павлович вальяжно подошел к столу и протянул руку Максу:

— Добрый день, Иосиф Ромуальдович!

Обменявшись рукопожатием, Берия царственно уселся в специально заведенное для него антикварное мягкое кресло.

— Ну, как вы отнеслись к сообщению Короткова о моем намерении встретиться с вами? — спросил он.

Макс, старательно изображая на лице беспечность, хотя на душе у него было тревожно, спокойно ответил:

— С некоторым волнением и недоумением.

— Почему? — удивился Берия.

— Потому что всем известно: когда такое высокое начальство вызывает кого-то к себе, то жди нагоняя или сообщения об увольнении.

Не совсем соглашаясь со сказанным, Берия хмыкнул и, поправив пенсне, заметил:

— Нет, мы будем двигаться не к сообщению об увольнении, а к чему-то более позитивному. Но сначала расскажите о своей работе в Уругвае и закончите ею в Бразилии.

Сделав небольшую паузу, Макс спокойно и хладнокровно, словно давая показания перед судьей, стал рассказывать все по порядку. Легенды прикрытия, вымышленные имена, фамилии, клички агентов слетали с его уст с необыкновенной легкостью, что только подтверждало то, что разведчику-нелегалу приходилось иметь дело в нескольких странах Латинской Америки с большим количеством секретных помощников…

— Наша разведка будет постепенно восстанавливать те ваши контакты, — вставил Берия, — которые способны и дальше приносить нам пользу…

По спине Макса пробежал легкий холодок: он понял, что восстанавливать контакты будет не он. Невидимая полоса отчуждения сразу стала разделять их, мир вокруг Макса начал будто куда-то удаляться и потом вовсе исчез. Ему стало холодно.

— Почему вы молчите? — спросил удивленный Берия.

Понимая, что имеет дело с высокопоставленным государственным чиновником и что надо вести беседу, как предупреждал Коротков, тактично, вежливо и осторожно, Макс, избегая смотреть на него, медленно заговорил:

— Десять лет я отдавал советской разведке все свои силы, всю свою энергию и даже иногда рисковал жизнью. А теперь, как я понял, мне выражено недоверие…

— Кто вам выразил такое недоверие?

Не обратив внимание на заданный Берией вопрос, Макс продолжал гнуть свое:

— Мы с Лаурой были убеждены, что служим за кордоном самой справедливой в мире стране — Советскому Союзу. О моей надежности и преданности СССР свидетельствуют не только результаты разведывательной работы в Латинской Америке, но и моя подпольная и коминтерновская деятельность в Аргентине, Литве, Польше и Франции.

Берия лениво ухмылялся, а затем, решив поддержать разведчика-нелегала, не скупясь на комплименты, заговорил: