Суперденьги

— Ни одной, — сказал брокер. — Burroughs идут по 191.

Подошло время ланча. Мы послали за сэндвичами. Объем торгов бил рекорд за рекордом — каждую минуту. Лампочки на телефонах мигали каждые полминуты. Гренвилловские Mohawk и Control Data тоже улетели далеко за пределы его бида.

— Господи, — сказал Бедняга Гренвилл. — Уже половина первого, а у меня до сих пор $42 млн наличными.

Так оно и было. Бедняга Гренвилл преследовал своих фаворитов, но они ускользали от него. Пока что он не купил ни единой акции.

— Рынок зашел слишком далеко и слишком быстро, — сказал Бедняга Гренвилл. — Мы купим, когда произойдет коррекция. Должен же кто-то фиксировать прибыль.

Коррекция действительно произошла — около половины второго. Длилась она примерно три минуты. Бедняга Гренвилл прозевал ее, потому что жевал сэндвич с беконом, помидором и листиками салата. Да и в любом случае, трехминутный откат рынка вряд ли поможет, если тебе надо потратить $42 млн. Теперь Бедняга Гренвилл готов был уцепиться даже за соломинку.

— Каждый фонд в стране сегодня показывает рост на 3 %, — сказал он. — За неделю он дойдет до 8 %. За две недели — до 15 %, а у меня до сих пор на руках эти проклятые $42 млн.

Бедняга Гренвилл написал эту цифру на страничке блокнота и с ненавистью уставился на нее.

— Я понял, — сказал он. — Попробуем покупать те акции, по которым у хедж-фондов короткие позиции.

Вам, вероятно, известно, что хеджевые фонды играют по обе стороны рынка. Они увеличивают финансовый рычаг, продавая одни акции в короткую^[18] и покупая другие акции. При значительном росте рынка они, естественно, выкупают то, что продали без покрытия. Нам понадобился пяток телефонных звонков, чтобы узнать, какие блоки акций были проданы в короткую. Теперь мы могли их поприжать, скупив те акции, которые им придется покупать. Мы позвонили в один хедж-фонд, чтобы просто поболтать.

Там царила параноидальная недоверчивость. Они подняли мосты и готовились лить смолу с крепостных стен. У них своих проблем было по горло. Объемы торгов устанавливали все новые и новые рекорды.

— Один мой приятель покупает овцеводческую ферму, — со вздохом сказал Бедняга Гренвилл. — Гораздо более мирный и продуктивный способ зарабатывать на жизнь.

— С твоим чувством нужного момента, — сказал я, — ты бы распродал отару за день до того, как всем вдруг захочется бараньих котлет.

— Нам нужно хоть что-то купить, — сказал Бедняга Гренвилл. — Не могу же я просто сидеть на этой куче денег. Буду выглядеть дурак дураком. Да меня вышвырнут из профсоюза менеджеров агрессивных фондов! Садись на телефон и подсобери какие-нибудь слухи. Будем покупать на слухах.

На слухи много времени не понадобилось. Слух обычно звучит так: «Я слышал, что акции XYZ подрастут на четыре доллара, но Уолл-стрит еще этого не поняла». Неважно, почему подрастут и почему не осознала. Завтра этих акций уже не будет.

Мы принялись покупать. Мы покупали и покупали. Звонили телефоны, пальцы давили на кнопки, а суматоха была что надо. В конце дня я помогал Бедняге Гренвиллу разбирать листки с записями о сделанных приобретениях, усыпавшие пол офиса, словно свежевыпавший снег. Там были записи о покупке акций, о которых Бедняга Гренвилл и в жизни не помышлял. Единственное, чего там не было — так это его любимцев, улетевших под небеса: Burroughs, Control Data и Mohawk.

— А это еще что за хреновина? — изумился он. — Union Carbide? Компания-дедулька? Ты с ума сошел! Сто тысяч акций Union Carbide?!

Сто тысяч акций Union Carbide — это приличный блок, примерно на $4 млн.

— Я Union Carbide не покупал, — сказал я. — Я переключил этого типа на ожидание. Наверное, после этого ты с ним и заговорил. Звонили-то все четыре телефона.

— Не покупал я никакой Carbide, — сказал Бедняга Гренвилл. — В жизни не купил бы такое старье, как эта Carbide.

— Ну так и я ее не покупал, — сказал я.

Мы посмотрели друг на друга, а потом на замусоленный обрывок бумаги с карандашной записью.

— Значит, она сама к нам приблудилась, — сказал Бедняга Гренвилл. — Ну и черт с ней. Купим ей теплого молока и подстилку.

На следующий день Бедняге Гренвиллу позвонил репортер из New York Times и стал расспрашивать, что тот купил. Бедняга Гренвилл быстро учится, поэтому он был готов к таким вопросам. «Наш фонд, — сказал он, — не поддался панике и не стал гоняться за безумно переоцененными акциями вроде Burroughs и Control Data. Во времена полной неразберихи мы делаем ставку на реальную стоимость. Например, Union Carbide, недавно пристроившая несколько цехов. Это привлекает. Проделав тщательное исследование, мы убедились, что химия вот-вот пойдет вверх».

И что вы думаете? Не успели мы оглянуться, как Newsweek уже цитировал слова Бедняги Гренвилла о реальной стоимости во времена полной неразберихи. Еще четыре фонда купили Union Carbide. Гренвилл — мыслитель государственного масштаба.