Суперинтендант и его заботы

– Бывает, бывает… Конечно, большая часть их спит спокойно – ну, или уже переродилась в новых телах, оставив старые каркасы истлевать, тут уж кто во что верил. Но кое-кому нет покоя и по ту сторону границы. Присядьте, синьора, раз уж вы так терпеливы.

Донти подвинулся на скамейке, давая гостье место, и она села рядом с ним.

– Они вам мешают?

– Вовсе нет! Иной раз даже развлекают, хотя по большей части ни я, ни моё существование их не интересует. Но кое-кто любит выйти и поговорить, особенно в ночи весеннего полнолуния.

– Скажите, синьор Донти, а что вообще входит в ваши обязанности?

– Многое, синьора коммандер, многое! – охотно ответил смотритель; вообще, дав отпор требованиям пришельцев, он стал разговаривать куда свободнее. – За могилами ухаживаю, цветы сажаю, деревья подстригаю… Тут ведь не всё так просто, тот же мрамор отчистить нелегко, это уметь надо. Ну, и с новыми захоронениями работы много, у меня четыре могильщика под началом, да плюс наш Харон, – тут старик хмыкнул. – Про Barca dei Morti слышали, небось? У вашего мальца не спрашиваю, их семейство вон там целый квартал занимает…

Синьор Донти кивнул куда-то в сторону аллеи кипарисов, уходящей вглубь острова.

Джан-Франко, готовый вскипеть после слова «малец», уже почти вскинулся, но тонкие пальцы снова впились в его локоть с неженской силой, заставляя покорно опустить голову и молчать, молчать, молчать…

– Слышала, конечно. Неужели одной лодки хватает для всей Венеции?

– Мои соседи никуда не торопятся, – снова хмыкнул старик. – Да и мало нас в городе, почитай, все маги, живут долго, так что хоронят здесь нечасто.

– Понятно…

Лавиния встала со скамьи и огляделась:

– Что здесь у вас хорошо – не дует ниоткуда. Даже сейчас на солнышке вполне пригревает. Надо подумать, может, и мне перебраться в Серениссиму? Куплю какой-нибудь старый casa, буду пить по утрам кофе в кафе «Квадри», а по вечерам слушать скрипача на соседнем балконе. А потом устану жить, и ваша Barca dei Morti привезёт меня сюда…

– Не выйдет, – покачал головой синьор Донти.

– Почему?

– Характер у вас шебутной, не позволит жить такой жизнью. Непременно что-то случится, вам станет любопытно, откроете вы портал куда-нибудь… на край света.

– Жаль, но вы правы, – госпожа Редфилд сделала шаг в сторону ворот, потом повернулась к сторожу. – Синьор Донти, а давайте меняться!

– Чем? Я тут только сторож, что у меня есть, кроме могильной земли?

– Вы расскажете нам о «Ла Фениче», а я… Я выполню одно ваше желание или просьбу.

– Любую? – прищурился старик.

– Любую, синьор Донти. И даже подскажу, чего лучше попросить.

– Ну, подскажите…

– Наверняка есть какая-то тайна в вашем прошлом, что-то, что вы за всю жизнь не смогли решить, узнать и исправить, чтобы закрыть эту дверь. Я это сделаю.

Говоря всё это, коммандер пнула Джан-Марко локтем в бок; молодой человек послушно закрыл рот и вытянул руки по швам.

Старик молчал долго. Потом встал, отряхнул ладони и кивнул на входную дверь в дом:

– Разговор нам предстоит непростой и не быстрый, лучше войти. Граппа у меня неплохая.

Впрочем, до граппы они добрались не сразу.

Сперва пришли могильщики. Четверо широкоплечих молчаливых мужчин долго топали у входа, вытирали ноги, дышали, наполняя комнату густыми винными парами, потом шушукались со стариком, потом так же долго прощались.

Следом пришла женщина с двумя девочками лет десяти – двенадцати и подробно, деловито обсуждала место, где похоронят её мужа, время начала церемонии, торговалась из-за цены и причитала, как дорого стали стоить поминальные «passerotti»[12]. Девочки терпеливо ждали, стоя в тёмном углу и разглядывая Лавинию и её сопровождающего, как разглядывали бы драгоценности в витрине ювелира – что-то красивое, но совершенно ненужное.

Наконец вдова заплатила аванс и ушла. Синьор Донти дождался, пока за нею закроется дверь, потом махнул рукой:

– Всё, больше никто не придёт.

– Откуда вы знаете? – полюбопытствовала Лавиния.

– Пять часов, синьора, ворота закрылись.

В подтверждение его словам в вышине пробил колокол. Раз, второй… пятый. И, словно откликаясь, донеслись с площади Сан-Марко тяжёлые удары молота на часах Гигантов.

– Ну вот, – удовлетворённо сказал кладбищенский сторож. – Теперь здесь, внутри стен, могут находиться очень немногие живые.

– И кто же?

– Сам Serenissimo Principe[13], члены Совета двенадцати и я. Ну, и те, кому я позволил войти в дом. Сторожка – за пределами стен.

– Охранный контур, – понимающе кивнула госпожа Редфилд.

– И много другое, – ответил Джан-Франко. – Кое-что из этих охранных амулетов разрабатывала наша семья, и они не имеют аналогов. В Венеции последние столетия живут только маги, и, умирая, они не становятся менее опасными.

– Да уж, – с чувством откликнулась Лавиния. – Я хорошо помню Mortis Saltatio[14], устроенную недоучкой-некромантом на кладбище возле Брашова, участвовала в упокоении.

– Брашов – это где? – без особого интереса спросил синьор Донти.