Суперкарго. Путевые заметки грузового помощника капитана

Переход занял всего два дня. И вот уже вырастают на голубой линии горизонта белоснежные небоскребы Сингапура. Нас определяют на дальний рейд, будут грузить с барж. Прибывают на баржах грузчики — индусы. Восхищаюсь их сноровкой. Без всяких автопогрузчиков, вручную, — они разделываются с грузом в трюмах и твиндеках, передвигая тяжеленные пакеты в самые дальние закутки. Вот опустили строп с тиком. Грузчики уже поставили наклонные толстые доски, намазали их парафином, и тяжеленный груз, словно по мановению волшебной палочки легко движется под их руками в нужном направлении. <Бординг-офицер>, командующий ими, подмигивает мне: глядите, как работают — механизации не надо и цена минимальная.

А вдали показался небольшой катерок: это возвращается с берега первая группа наших парней. «Ну как, спекулянты?..» — весело окликают их с борта. Лица у «спекулянтов» сияют, в руках — объемистые пакеты с покупками: «Видели пыль над Сингапуром? Это мы весь город на уши поставили!.. Ударили рублем по капитализму!» Следующие группы уже сходят на катер в предвкушении интересной экскурсии по городу. Я все кручусь возле трюмов. Но, как я уже говорил, грузят в Сингапуре отлично, организовано все на высшем уровне, и замечаний делать почти не приходится. Договариваюсь с мастером, что завтра отпустит в город и меня.

Утром следующего дня я в радужном настроении вместе с группой отправляюсь на катере на берег. Швартуемся к морскому вокзалу. Около пирса снуют сотни катеров, моторных и парусных джонок, лодок со стоящим на корме гребцом, который длинным веслом делает волнообразные движения, двигая свое судно.

Выбираемся с катера на пирс. Сразу за застекленным вокзалом одна из главных улиц Сингапура. Но, чтобы выйти на нее, надо пройти, по меньшей мере, десятка два лавчонок. Зазывалы тянут к прилавкам. Зайди, посмотри. Если зайдешь, суют один, второй, и третий, и десятый товар: «купи». Если и не хочешь — купишь. Скажешь «дорого» — снизят цену. Но наша группа, кроме меня, состоит из опытных парней, не раз побывавших в этом городе-торговце. Моторист Виктор Путинцев отмахивается от продавцов: «потом, потом!», а сам тянет нас дальше. Широкая солнечная улица. Многоэтажные дома выстроены, как видно, в последние годы, ставшие после объявления самостоятельности города-государства годами бурного развития страны. Парки, фонтаны, площади, красочные рекламы, и над всем — яркое экваториальное солнце. А на улицах пестрая, многоязычная толпа. Индианки в своих живописных сари, малайцы в белых шортах или юбках, европейцы, китайцы, греки, арабы, негры... Мы спешим в район магазинов с русскими названиями: «Москва», «Ялта», «Находка», «Ленинград»... Говорят, пять-десять лет назад владельцы этих магазинов были всего-навсего разъездными торговцами, привозившими на русские суда свои товары на баржах. Те из них, кто сумел приспособиться к вкусам русских моряков, выучил десяток-другой слов, выстоял в конкурентной борьбе, теперь открыл вот эти магазины, на дверях которых написано: «Здесь говорят по-русски». Говорят здесь, конечно, не больше десятка-двух слов, но куда пойдет моряк, если не сюда. Здесь продавщица спросит его: «Вы с какого судна?»

Он с радостью ответит, не замечая, что девушка всем задает один и тот же выученный ею вопрос. Или еще спросит: «Дорого? Скажи, сколько?»

Заходим в один из таких магазинов, и девушка, увидев новеньких, кричит от прилавка с умильной улыбкой: «Заходите, товарищи, вы с какого судна?» «С «Сулеймана Стальского», — гордо отвечает Путинцев, проходя к прилавку и здороваясь с парнями, ибо все тут русские, кроме, разумеется, продавцов. Можно подумать, что прибыл ты во Владивосток, только товары на прилавках не те, что у нас в ГУМе. Берем кому что надо и, получив в придачу в виде сувениров рекламные календари, отправляемся обратно.

Как мы ни торопились, а на судне нас уже заждались, выслушиваем упреки. Серега Петухов, оставшийся за меня, хватается за голову:

— Принимай, Женя, вахту, в ну ее, твою работу!

— Это и твоя работа, товарищ второй.

— Понятно, но без грузового помощника я не представляю, что делать.

— Ничего, привыкнешь. Старпом говорил, что обходились без суперкарго...

А в полночь объявляется команда на швартовку. С утра на судне спокойствие и тишина. Люди уже насыщены рассказами о прогулке, о покупках. Знают, что у того магнитофон оказался в нерабочем состоянии, другому кассеты подсунули без пленки, у третьего зонтик дырявый. Но все же большинство прогулкой довольны, а если торгаши кого-то обвели вокруг пальца — не зевай, на то тебе и капитализм. Теперь все успокоились. Каждый занят своим делом.

Третий помощник богатырь Володя Романюк перед завтраком тягает на ботдеке свою штангу. Дело, конечно, полезное, но грохот мне надоел так, что сил нет. По-моему, не знает парень меры. А он, видимо, сгоняет свою тоску по семье. Говорит мне:

— Женя, после этого рейса ухожу в портофлот.

— Да ты же всего первый рейс делаешь!

— Все равно уйду, хочу быть вместе с семьей.