Суперкарго. Путевые заметки грузового помощника капитана

Понятно, что тяжело в рейсе, но зато сколько здесь такого, чего никогда не узнаешь в своем порту! Нет, видно, мы с Володей разные люди.

На корме возле бассейна, заполненного прозрачной зеленоватой водой, блаженствуют свободные от работ и вахт парни и девушки. Здесь и двадцатилетняя повариха Наташа Маринич, и почти ее ровесница Люба Дюрягина; девушки никак не хотят выходить из теплой воды, да вот работа требует. Мы с Сергеем Петуховым тоже решили искупаться, пока выдался часок свободного времени. Идем вдоль берегов полуострова Малакка в Пенанг. Еще вчера мы с мастером решали, куда лучше зайти в первую очередь: в Пенанг или Кланг, чтобы удобнее было взять выделенный нам груз. Решили: в Пенанг.

На подходе к порту снова разразилась тропическая гроза. Никак не привыкну к ней: ливень такой густой, что не видно мачт, гром грохочет над самой головой, удары его, словно кувалдой, отдаются на корпусе судна. В кромешной тьме судно идет к своему месту на рейде. Утром штиль, солнце, и мы посреди красивейшей лазурной бухты, кругом поднимаются зеленые горы, и белый город — у их подножья; через бухту с интервалом в одну минуту идут от острова к материку паромы, соединяя Старый и Новый город.

Груз еще не подвезен, работы пока не предвидится, и можно сходить в город. Переезжаем на пароме — и вот перед нами Пенанг. Мне показалось, что он и уныл, и провинциально грязен, хотя я слышал раньше хорошие отзывы о нем. Знаю, что здесь, на кладбище, похоронены русские моряки с крейсера «Изумруд», что здесь есть знаменитый Храм Змей, построенный на месте, куда по каким-то загадочным причинам приползают из джунглей змеи. Они проводят там несколько недель и исчезают. Служители храма и туристы подкармливают ядовитых гадов. Нет, мы не побываем там, не успеем, а вот город посмотрим. Идем по улицам, удивляясь их запущенности. Никаких реклам, узкие унылые переулки, у дверей кафе и магазинов сидят мрачные малайцы и индусы. Местный рынок тоже темный и страшный, к тому же недавно горел, о чем говорят обугленные стропила.

В Пенанге мы грузим «тингоутс», то есть оловянные чушки. Я думал, с металлом мне будет легко, — оказалось совсем не так. Во-первых, пачки олова тяжелы, по тонне весом, и при неаккуратной погрузке рассыпаются: надо следить, чтобы их не рассовали по углам так, что потом не вытащишь. Старый, беззубый форман успокаивает меня: «Не беспокойтесь, все будет о'кей, я гружу не первый русский пароход, и претензий не было». Но это слова, а спросят, в конце концов, с меня. Нам предстоит переход через Атлантику, а там может так качнуть, что забудешь всех форманов и стивидоров.

Форман приглашает меня к себе на квартиру, говорит, что у него бывают русские парни, есть у него отличный стереомаг, набор классики и поп-музыки. Но мне не до этого, тем более что мастер на берегу. Нас швартуют к причалу, и начинается второй этап погрузки. Судно то и дело заставляют перешвартовываться, матросов поднимают на работу, мне спать вообще не приходится. Надо выкраивать свободное место для груза, кажется, все уже забито, а предстоит грузиться еще и в Кланге, вот и изворачивайся, суперкарго. Олово — груз выгодный, платят за него дорого, поэтому относиться надо к нему с особым почтением. А беззубый форман предупреждает меня, чтобы я еще следил за грузчиками; народ здесь такой, что не успеешь и глазом моргнуть — стащат две-три чушки. Я наказываю трюмному матросу:

— Гляди, Гена, чтобы не стащили!

А он мне в ответ:

— Я-то смотрю, но чиф меня уже два раза убирал от трюмов долбить ржавчину и красить.

Бегу к старпому:

— Как можно, Виталий Васильевич, должен же кто-то следить за грузом.

— А должен кто-нибудь следить, чтобы судно имело морской вид? — показывает он на надстройку, похожую на маскхалат.

— Посмотри, рядом стоит немец, какой он чистенький!

Ничего не скажешь, прав старпом. Меня уже шатает, но спать расхотелось. Весь я напряжен, при малейшем стуке или звонке вскакиваю, бегу на палубу. К счастью, погрузку закончили нормально, все пакеты уложены один к одному, свободного места между ними нет, значит, качка не страшна. Мы отшвартовываемся, беззубый форман машет мне рукой с причала, кричит, что в следующий раз обязательно ждет к себе. Какая-то у него слабость к русским, а может, вообще добрый малый. На выходе из бухты пропускаем вперед одессита «П. Старостина», который идет из Сингапура с грузом контейнеров. Привет, Родина! Как сильно ощущение ее здесь, в далеких широтах. Услышишь ли русскую речь, увидишь алый флаг над палубой встречного судна — и сразу в душе всколыхнется затаенное, дорогое чувство, о котором не говоришь, да, пожалуй, и не думаешь, пока находишься у себя дома, но здесь с гордостью вновь и вновь вспоминаешь свою землю, и тогда уж не прельстят тебя никакие экзотические страны. Да, поистине большое видится на расстоянии!