Суперкот против мышиной мафии

– Вещи-то вернуть бы надо, – робко заикнулся Сан Саныч.

– Эт-та мы мигом, – снисходительно успокоил его старший отпрыск и полез под стол.

Когда весь реквизит был извлечен из-под стола, Лёша поинтересовался:

– А что у вас есть ещё интересного для развлечения, раз уж съесть больше нечего?

– Почему же нечего? У нас кока-кола есть.

– Кола пойдет, – снисходительно обронил Лёха. – Но надо же и о духовном подумать. Так чем же вы ещё развлекаться собирались?

– Да вот шахматы, шашки там… Музыка всякая.

– Это всё мура! А карты у вас есть? Я бы научил народ в «очко» играть, или там в «покера».

– На деньги?! – запаниковал Антонов-отец.

– На хрюканье, мяуканье и прочее гавканье. Классно, когда народ под стол лезет и оттуда хрюкает. Или квакает.

Особого желания похрюкать никто, похоже, не имел. Но от карт отказаться не решились. Не взяли в игру только Антонова старшего. Да ещё скрипача Колю, потому что он неожиданно для всех заснул в своём кресле и даже тоненько оттуда похрапывал.

После первого хрюканья-мяуканья раздался звонок в дверь. У меня душа ушла в пятки: теперь-то это наверняка соседка снизу, и скандала не миновать. Под нами проживала грозная дворничиха Гортензия Васильевна Собакина, державшая в страхе всё население нашего дома. Да разве только нашего? Всех домов на подведомственной ей территории. Замирая от недоброго предчувствия, я поплёлся открывать. На счастье звонившим оказался почтальон. Он строго спросил:

– Здесь проживает Пётр Петрович Агафонов?

– Да, он по этому адресу и проживает. То есть это я – Пётр Петрович. Сейчас документы покажу.

И тут, наконец, зазвонил мой мобильник. Я бросился на кухню с телефоном, так как боялся не услышать чего-нибудь важного в общем шуме. Успел на ходу сообщить ребятам:

– Там почтальон что-то принёс…

Супруга моя, Нина Сергеевна только и успела сказать:

– С днём рожденья, дорогой! Мы добрались хорошо и устроились…

На этом слове телефон у неё отобрали близнецы.

– Пап! Тут классно, все купаются и мороженое лопают целыми днями, – заверещала трубка голосом Гришки. По голосу мы различаем их быстрее, чем по лицам. – Ну, ладно, ладно, едят, а не лопают.

– Здесь есть моряки и катамараны, а также пальмы и горы, – это уже Мишка…

– А мама мороженое нам покупала. Мы за твое здоровье по две штуки слопали… Ну, ладно, съели. Хотя на самом деле просто слопали. И очень быстро.

– В горах всякие звери водятся, и мама обещала, что мы туда пойдём.

– А корабли здесь настоящие, и плавают даже в дальние страны. Мама сказала, что мы тоже куда-нибудь поплывём.

– Пап! Не бойся, нас в дальние страны не пустят. Мама говорит, что у нас совсем заграничных паспортов нету.

– А тут паспортов не дают, надо за ними в Москву ехать.

– Так что мы далеко не поплывём и утонуть, наверное, не успеем…

– Если, конечно, шторма не будет. Тут, знаешь ли, штормы – как в Москве дождь. Плёвое дело.

Когда я вышел из кухни, игра была, видимо, в самом разгаре, потому что шум стоял ужасающий. Я выглянул в прихожую: почтальона не было.

В комнате по-прежнему галдели. Разгорелся какой-то нешуточный спор. Как всегда и бывает с этими азартными играми.

– А куда почтальон делся? – спросил я у Андрея, стоявшего в стороне от компании и с интересом наблюдавшего за всеобщим оживлением.

– Я расписался за письмо, он и ушёл.

– А что тут произошло? – совершенно напрасно полюбопытствовал я, так как и сам уже понял.

– Молодежь очки не поделила, теперь вот отношения выясняют…

Действительно, Лёха выговаривал Гоше на повышенных тонах:

– Ей богу, видел, как ты карту сбросил. Пап, ну скажи, ты ж с ним рядом сидел. Неужто не видал?

– Гадом буду, если я хоть раз смухлевал сегодня. Сдохну и съем твой ботинок! То есть, сначала съем, а потом сдохну…

– Гоша, не смей так ужасно выражаться! – разгневался Сан Саныч.

– Ботинок лучше свой ешь! – возразил Лёша младшему брату.

– Какая разница, чей ботинок лопать, если вина не доказана. Так что лезь под стол и кукарекай.

Лёха полез под стол, бурча себе под нос что-то не очень вежливое. Проорав невнятное: «Куре-ку-ку!», – он так энергично вылезал обратно, что чуть не перевернул стол вместе с остатками пиршества. Со столом обошлось, а вот большая стеклянная ваза-цветочница с грохотом слетела на пол и разбилась вдребезги. Тут даже Коля проснулся в своём кресле и растеряно заморгал глазами. Антонов старший побледнел, потом покраснел и спросил еле слышно:

– Где у вас веник?

– На кухне под мойкой, – машинально ответил я и тут же спохватился: – Да не беспокойтесь вы, я сам. Пустяки какие!

– Мы с Лёхой всё уберём, дядь Петь, – успокоил меня Гоша и скрылся в кухне.

Остальные некоторое время взирали молча на царивший в комнате разгром. Первым опомнился Витя Яблочный и сказал:

– Пора нам расходиться, пожалуй. Что-то мы уж слишком разбушевались.

– Да-да, – поддержал его Вавик. – Вот только поможем имениннику с уборкой – и по домам.

– Да что вы, ребята, – воспротивился я. – Негоже гостей заставлять работать. На то и праздники, чтобы после них наводить порядок. Я сам вполне справлюсь. Да и поздно уже.