Супермухи. Удивительные истории из жизни самых успешных в мире насекомых

Чтобы узнать больше об этой области, я поговорил с Андерсон, профессором в Университете Саймона Фрейзера и вторым директором Центра судебной экспертизы. Гейл начала заниматься судебной энтомологией в 1980-х годах, будучи аспиранткой, когда профессор, заинтересовавшийся данной областью, пригласил ее к себе в кабинет.

«Он спросил: “Гейл, ты хочешь стать судебным энтомологом?” Я сказала: “Круто! Что это?” Я взялась за дело и ни разу не пожалела».

Несмотря на путь Гейл, применение фактических данных для раскрытия преступлений не стоит считать чем-то новым. Первый зарегистрированный случай относится к X–XI векам в Китае. Женщина утверждала, что ее муж погиб, когда их дом сгорел дотла. Но когда его обугленные останки осмотрели, на затылке были обнаружены следы личинок мух. Труп мужчина, как оказалось, уже пролежал некоторое время до того, как начался пожар, и следы личинок также указывали на место, куда ему была нанесена смертельная рана[520][521].

Андерсон объяснила мне, что судебная энтомология продвинулась вперед в 1800-х годах, особенно в Германии и Франции. К 1930-м годам Британия вступила в борьбу, и в 1935 году произошел известный случай с участием врача по имени Бак Ракстон.

Я посмотрел дело Ракстона[522]. Он был врачом частной практики, осужденным за убийство жены, которую подозревал в интрижке. Он также убил их горничную, когда она случайно оказалась на месте преступления. Расчленив их тела (с большим мастерством), он выбросил останки в овраг. Более недели спустя зоркий пешеход на мосту заметил останки, которые смыло вниз по течению. Некоторые фрагменты были завернуты в газеты, что помогло точно определить, где именно выше по течению они были сброшены. Наличие личинок в возрасте 12–14 дней на жертвах помогли найти Ракстона, и его разоблачили, а затем повесили.

В учебнике «Наука судебной энтомологии» (The Science of Forensic Entomology)[523] Дэвид Риверс и Грегори Далем приводят наглядную метафору, объясняющую привлекательность разлагающегося тела для мух, которые ищут трупы и полагаются при этом главным образом не на зрение, чтобы найти пищу: «Представьте себе мертвое тело как свет с выключателем. После смерти химические сигналы как будто бы подсвечивают тело тусклым светом в темной среде. С течением времени химические сигналы усиливаются, заставляя тело “сиять” все ярче и ярче». По мере того как распад достигает максимума, а затем идет на убыль, тело снова становится «тусклее» и менее привлекательным для насекомых.

Я спросил Андерсон, сколько видов мух поселяется на человеческом организме. «Около 50 видов в Северной Америке. Я регулярно имею дело примерно с 6–10 видами падальных мух. Видовой профиль будет отличаться, если вы находитесь во Франкфурте или Мумбаи, но в этих регионах насекомые тоже предсказуемы. Солируют здесь двукрылые [мухи]; они участвуют на всех уровнях распада. Единственные, кто тоже посещает мертвые тела, это некоторые жесткокрылые [жуки]».

Американский совет судебной энтомологии (ABFE) в 1996 году установил строгий процесс сертификации. Чтобы стать дипломированным специалистом, требуется минимум степень PhD и пять лет практической работы. Сертификационный экзамен длится 12 часов (с восьми утра до восьми вечера), и каждые несколько лет требуется повторная сертификация. Андерсон – одна из 20 экспертов по всему миру, имеющих сертификат ABFE[524].

«Насколько все это, – размышлял я вслух, – связано со знанием насекомых?»

«Очень связано. Необходимо знание местной фауны насекомых, понимание области (нужно быть начитанным) и понимание кейсов. Но все сводится к знанию энтомологии на очень высоком уровне. ABFE гарантирует суду минимальный уровень образования и компетентности эксперта. ABFE придерживается строгого этического кодекса, что означает, что совет может отозвать сертификат, если человек поступил недопустимым образом».

Гейл на добровольных началах участвует в проекте «Невиновность» (Innocence Project), задача которого устранение судебных ошибок путем предоставления бесплатных юридических услуг несправедливо осужденным заключенным, главным образом путем представления доказательств в виде ДНК. Если вы думаете, что судебный процесс всегда точен и надежен, следует отметить, что с момента основания проекта в 1992 году были оправданы более 250 обвиняемых.