Супершпионы. Предатели тайной войны

Я знал о важности этого агента и чувствовал свою большую ответственность перед ним. Я вспоминаю о событии, показавшем, на какой риск готов был пойти Блейк во имя своих убеждений. Однажды он принес нам сообщение, из которого следовало, что один из наших людей в советском посольстве, которого вскоре собирались перевести в другую страну, склоняется к смене фронтов. Мы подробно обсудили это дело, прежде всего, обстоятельства, при которых данные сведения попали Блейку в руки. И мы начали проверку нашего товарища.

Сразу стало ясно, что этот заслуженный человек стоял выше всех подозрений. Очевидно, британская сторона хотела проверить Джорджа. Я сказал ему: «Они хотят проверить, не шпион ли ты.» Он притих, но не показывал никаких признаков страха. И так мы спокойно начали планировать нашу дальнейшую совместную работу. Менее храбрый человек сначала предложил бы прервать работу на время или вообще отказался бы от нее. Но Джордж работал дальше — полностью осознавая опасность.»

Тем не менее, шпион в это время попробовал при случае обсудить со своим старым связником «Коровиным» вопрос, что ему делать, если он провалится как двойной агент. «Коровин» вообще не хотел говорить ни слова об этом. Он твердо верил, что в совершенной системе ничего не может выйти из-под человеческого контроля. Сама попытка дискуссии об этом была в его глазах признаком слабости. Так вопрос Блейка остался без ответа.

Блейк тогда уже не был полностью в ладах с самим собой. Ему мешала не только его двойная жизнь в качестве офицера СИС и агента КГБ, но и его двойное существование как советского разведчика и мужа. Его жена ничего не знала об его измене. Он очень любил ее и проводил каждую свободную минуту с ней и двумя сыновьями. Но над этой семейной идиллией уже навис Дамоклов меч.

Летом 1960 года Блейка вызвали в отдел кадров СИС, где ему открыли, что разведка Ее Величества строит на него дальнейшие большие планы. Его нужно было направить в Ливан для изучения арабских языков. В Бейруте МИД Великобритании совместно с СИС содержали «Центр арабских исследований на Среднем Востоке» (Middle-East-Center for Arab Studies, MECAS) для обучения дипломатов и разведчиков перед их использованием на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке. Еще с детства Блейка влекло к арабскому миру. Благодаря совместным занятиям с Вивианом Холтом во время их плена в Корее он уже располагал неплохими знаниями арабского языка.

Ему предоставлялась новая возможность. «Коровин» советовал ему ехать, жена, по меньшей мере, не была против. Так Блейк решил принять предложение.

Уже тогда можно было предвидеть, что Ближний и Средний Восток будет играть все возрастающую роль в мире. Уже война за Суэцкий канал в 1956 году показала, что конфликты «холодной войны» не оставят в покое и этот регион. Блейк после окончания учебы мог рассчитывать на важную должность в посольстве где-то на Ближнем Востоке. От этого здорово выиграли бы и его друзья в КГБ.

В сентябре 1960 года Блейк со своей молодой семьей переехал в гористые окрестности Бейрута. Его жена ожидала рождения третьего сына. Средиземноморский климат и легкость страны и людей в этой последней фазе перед бурей создавали почти «отпускное» настроение. Благодаря своей одаренности и любви к арабскому языку и философии Блейк получал радость от учебы. Как и те полгода, которые он посвятил в Кембридже в 1948 году изучению русского языка, эта учеба в значительной степени определила его судьбу. Ей он должен быть благодарен за свою позднейшую карьеру ученого в Москве.

Так как в это время мало что происходило важного с разведывательной точки зрения, Блейк и его связник КГБ в Бейруте решили вступать в контакт только в случае возможной опасности. Такой случай пришелся на Пасху 1961 года.

Блейк получил директиву возвращаться в Лондон. Руководство СИС, было там сказано, хочет поговорить с ним об его новой работе. Этот приказ Блейку был передан Николасом Эллиоттом, тогдашним шефом бейрутской резидентуры СИС.

Эллиотт, позднее один из директоров СИС, вспоминает сегодня, как неприятно ему это было:

«Я до этого видел Джорджа Блейка лишь пару раз в Лондоне. В Бейруте мы избегали всяческих контактов, чтобы никто не заподозрил его в том, что он офицер СИС. Я получил сообщение из Лондона, что Блейка подозревают в работе на русских. Мне поставили задачу заманить его в Лондон, не вызывая ни малейших подозрений. Потому я сказал ему, что отдел кадров просит его приехать в Лондон для обсуждения его последующего направления на работу. Мне поручили передать ему его авиабилеты туда и обратно. Это-де дело всего нескольких дней.

Я помню, как сказал ему: «Это ведь воодушевляет, что отдел кадров так серьезно воспринимает новое назначение. Офицер разведки, знающий немецкий, голландский, русский и арабский языки, это большая редкость. Они знают, кого имеют в Вашем лице. После возвращения позвоните и расскажите мне об этом.»

Следующие два дня я был очень обеспокоен, ведь я не знал, поверит ли он моей истории или нет. Пойдет ли он в ловушку или нет.»