Супервулканы. Неожиданная правда о самых загадочных геологических образованиях Вселенной

Камилли был частью команды, которая отправила небольшой флот АПА в экспедицию, финансируемую НАСА, к подводной горе Колумбо – очень темпераментному вулкану, расположенному к северу от греческого острова Санторини, который, кстати, сформировался в результате извержения. В прошлом Колумбо извергался с такой силой, что цунами и удушливые облака углекислого газа убивали людей на Санторини. Сегодня этот символ ярости, украшенный гидротермальными источниками, представляет собой лабиринт башен и спиралей застывшей лавы.

Камилли в то время сказал мне, что заставить робота ориентироваться в этом адском кошмаре – все равно что заниматься дельтапланеризмом в центре Манхэттена [7]. Но в этом и был смысл: экспедиция была задумана так, чтобы довести АПА до предела возможностей. Если бы они разбились или упали в лаву, они бы погибли.

Примечательно, что все три АПА – два небольших аппарата разведывательного типа и один более крупный подводный аппарат с бо́льшими техническими возможностями – испытание выдержали. Они не только смогли распознавать опасности и избегать их с помощью искусственного интеллекта: они переговаривались друг с другом и обменивались информацией, чтобы более тщательно и эффективно планировать свои научные миссии. Я почти простонал от радости и умиления, когда Камилли назвал мне имена этих роботизированных систем: главный ИИ носил имя «Кирк», а тот, который занимался научно-исследовательскими задачами, – «Спок».

Похоже, Спок был даже слишком хорош. Специалисты, которые при необходимости могли управлять роботами вручную, поручили им исследовать определенное место, надеясь получить важные данные. Спока спросили, хорошая ли это идея, но робот покачал своей цифровой головой и решительно направился в другую сторону. Там он обнаружил совершенно новое место, переполненное невероятными гидротермальными явлениями: приключение было куда более захватывающим, чем то, которое предложили глупые люди. Ученым даже не нужно было приказывать роботам собирать образцы. Используя бортовые камеры и свой цифровой мозг, более крупный аппарат сам выхватывал наиболее привлекательные камни с помощью механической руки.

АПА не всегда возвращаются обратно. Такую дорогостоящую технику терять очень обидно. «Иногда мы называем это фактором страха, – говорит Камилли. – Если что-то пойдет не так, игра окончена». В какой-то момент из-за неправильно понятых сигналов гидролокатора один из АПА принял столб лавы за гигантские газовые пузыри и врезался прямо в него. Камилли рассказывает: «Это было похоже на железнодорожную катастрофу в замедленной съемке». Но аппарат все-таки выжил.

Количество АДУ все еще больше, чем АПА, но времена быстро меняются. АПА могут проникать туда, куда не могут проникнуть люди и АДУ, оставаться там неделями напролет и работать быстрее и лучше, чем ученые, управляющие роботом вручную. Неудивительно, что эта технология привлекает интерес военных, но многие внутри научного сообщества выступают за то, чтобы роботы охотились исключительно за подводными извержениями, а не за людьми. К сожалению, когда дело доходит до обнаружения активных подводных извержений, люди и их роботы-компаньоны не так эффективны. Слишком уж велик океан, и у маленьких роботов очень мало шансов наткнуться на настоящее извержение.

Но несколько раз им это почти удалось. Часто ученые приезжают на место, известное своей вулканической активностью, ничего не видят, возвращаются через несколько недель, чтобы провести дополнительные наблюдения, и обнаруживают, что на морском дне уже застыла лава. Продукты того сверхглубокого извержения, которое наблюдал «Сентри», появились всего за несколько месяцев до прибытия робота. Однажды в Тихом океане робот оказался настолько близко к извержению, что на момент прибытия ученых трубчатые черви, которые раньше там жили, все еще тлели. Это место, рассказывает Чэдвик, получило название «Шашлык из трубчатых червей».

Изучать последствия извержения тоже полезно, но поймать сам процесс – намного важнее. К сожалению, прибыть на место, увидеть остывающую лаву и подумать: «Вот блин, недавно было извержение!» – это стандартный результат. Об этом мне рассказал Рубин, собеседник такой же несдержанный, как и вулканы, которые он изучает. Жаль, «ведь раскаленная лава и взрывы – это самое захватывающее зрелище». Находясь под водой, можно подобраться к огню невероятно близко без вреда для здоровья. «Мысль об этом просто зачаровывает», – говорит он.

Многие вулканологи, с которыми я беседовал, называют своим источником вдохновения извержение Сент-Хеленс в 1980 году, что лишний раз свидетельствует о мощи и потрясающем масштабе этого события. Джэки Каплан-Ауэрбах, еще одна из поклонниц этого вулкана, обладает заразительным, безудержным энтузиазмом в отношении скал, которые гремят, и гор, которые грохочут.