Супруг для богини

Извекова слегка успокоилась. Хорошо, что он сам спросил, иначе бы получилось, что мачеха пытается навести тень на падчерицу. Вот тогда он точно решит, что она тайно плела интриги с целью уничтожения и отца и дочери!

– После разговора на даче я долго думала и догадалась, откуда в сознании Веры мог возникнуть такой образ покойной матери, – и она рассказала полицейскому о старом фильме.

Некоторое время спустя, уже по прошествии пышных похорон знаменитого романиста, Сердюков привез в Петербург сторожа дачи Извековых. Герасим сильно робел и от страха не мог толком ничего сказать.

– Ты, вот что, голубчик, пойдешь нынче со мной в синематограф, – заявил Сердюков дворнику.

Тот оторопело уставился на следователя.

– Не пойму я вас, барин! К чему это?

– А к тому, что, если ты вдруг на экране увидишь нечто, тебе знакомое, ты мне скажешь. Как знать, откуда ниточка потянется? Ты раньше кино видел?

– Видал разок, чудно все! – оживился Герасим и хотел поделиться своими впечатлениями, но Сердюкову не было охоты слушать его разглагольствования.

Константин Митрофанович махнул рукой, и они направились в синематограф. Сердюкову повезло. Старые, почти забытые фильмы с участием Горской уже не шли. Жизнь стремительно рождала новых кумиров, и они немилосердно вытесняли прежних знаменитостей из памяти поклонников. Однако в связи со смертью Извекова оживился интерес и к его первой жене. Снова замелькали афиши с ее портретами. Сердюков отыскал нужный ему фильм и привел туда Герасима. Вдвоем они смотрелись очень забавно. Высокий, худой, затянутый в форменный мундир следователь, и кряжистый, крепкий крестьянин, принарядившийся для похода в культурное заведение. В темноте кинозала Константин Митрофанович откровенно маялся. Нет сомнения, Горская прекрасная актриса и невероятно красивая женщина. Но мелодрамы оставляли его равнодушным. В зале послышались всхлипывания и вздохи. Даже приведенный им дворник заерзал на месте и что-то пробубнил себе под нос. Но вот на экране началось действие, ради которого и состоялась встреча Герасима с искусством кино.

Героиня Горской, перенесясь в потусторонний мир, является перед своим погубителем на пустынной дороге, во мраке ночи. Конь ржет, встает на дыбы. Дыбом встают и волосы героя при виде бывшей возлюбленной. Окутанная полупрозрачной вуалью, медленно, едва касаясь земли, она приближается, протягивает тонкие трепетные руки. Сквозь незримые складки вуали блестят огромные глаза, полные смертной тоски. Тапер чуть касается клавиш фортепиано. Звуки музыки то замирают, то усиливаются, приводя зрителей в неописуемый ужас, нагнетая напряжение. Единственный зритель в зале, которого не захватило жуткое зрелище, был, конечно, Сердюков. Он сидел вполоборота, стремясь уловить впечатления дворника. Тот побледнел, во мраке кинозала его лицо озарялось отблесками с экрана и приобрело мертвенно-бледный оттенок. Челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит, грудь тяжело вздымалась. Так мог выглядеть насмерть перепуганный человек. Далее смотреть фильм не имело смысла, да и Герасим пребывал в состоянии, близком к умопомрачению. Поэтому следователь, несмотря на возмущенное шипение зрителей, поволок свою жертву к выходу, безжалостно пройдясь по ногам поклонников усопшей богини. Выйдя из темноты зала, они присели на скамеечку в скверике. Дворнику надобно было отдышаться и прийти в себя после увиденного.

– Ну, что скажешь? – спросил Константин Митрофанович, видя, что собеседник немного успокоился.

– Она это, ваше высокоблагородие, видит бог, она! – прошептал Герасим и перекрестился.

– Кто «она»? – на всякий случай уточнил следователь.

– Как кто? Барыня наша, Тамара Георгиевна! Я тотчас ее признал, уже в самом начале. Сижу, смотрю, захватило меня за душу! И тут явление привидения, точно как тогда на даче! Меня аж в пот всего кинуло от страха. Я все сумлевался, а вдруг у меня от пьянства видения начались? А теперь гляжу, нет, стало быть, оно уже тогда было, вот и в кино попало!

Сердюков с трудом удержался, чтобы не прыснуть от смеха. В голове у бедного дворника все перемешалось!

– Спасибо тебе, ты очень мне помог! Ступай, выпей на помин своей хозяйки, – и он сунул двугривенный в мозолистую руку. Тот покачал головой, поклонился и побрел прочь в величайшей задумчивости.

Глава 12

Мисс Томпсон, как доктор и обещал, скоро поправилась. Воспитательная миссия Оли Мироновой была завершена. Пришлось возвращаться домой. Оленьке очень не хотелось покидать Горскую и ее детей. Накануне отъезда Тамара Георгиевна, желая ободрить удрученную девушку, произнесла:

– Оленька, не расстраивайтесь! Ей-богу, не на всю же жизнь расстаемся. Закончатся съемки, закончится дачный сезон, и мы вернемся в Петербург! Ваш папенька очень по вас соскучился, поезжайте к нему.

– Да, разумеется, и я по нему скучаю, – вздохнула Оля. – Но так не хочется уезжать отсюда! Дома теперь очень тоскливо!

– А разве у вас нет поклонника, душевного друга, который бы развеял вашу хандру? – с лукавой улыбкой спросила Тамара Георгиевна.