Супруги Голон о супругах Пейрак

Назвав Анжелику де Сансе своей избранницей и получая в качестве приданного ее рудник, Жоффрэ видит в ней владелицу земельной собственности, подобную уважаемым женщинам южной Франции эпохи рыцарства. К тому же Анжелика — пуатевенка, а в наречии, на котором говорят пуатевенские крестьяне, есть элементы провансальского языка. Таким образом, выбор его не случаен. Как не случайны и имена детей супругов Пейрак. Старший назван Флоримоном, поскольку он родился в разгар праздников по случаю присуждения премий Тулузской Цветочной Академии — Academie des Jeux Floraux — как она, эта литературная академия, называется и по сей день: победителям в конкурсах — Цветочных Играх — выдаются в качестве премий Золотая Фиалка, Серебряный Шиповник, Серебряные Ноготки... Младший сын Анжелики и Жоффрэ окрещен Кантором в память о лангедокском трубадуре Канторе де Мармоне.

Разговоры за столом графа Пейрака содержательны, разнообразны и по-южному темпераментны, настроение их быстро меняется. Вот только что Жоффрэ кричал архиепископу: «Захватчик, северянин!» — но уже в следующую минуту гости разражаются смехом от странной фразы хозяина: «И вообще, что вы делаете за моим столом?», которая то ли продолжает его гневную тираду, то ли представляет собою уже призыв к самому себе остепениться.

Точность этой детали подтверждает свидетельство Ильи Эренбурга: «Не раз во Франции мне приходилось наблюдать, как среди спора, принимавшего драматический характер, кто-нибудь отпускал шутку, и сразу обстановка менялась»[32].

Человек, побывавший в самых разных краях, владеющий многими языками, ученый, осведомленный в научной литературе и практикующий в своей лаборатории, где им сделаны даже некоторые открытия в области математики, физики, химии, предприниматель-горнопромышленник и металлург, знаток поэзии, поэт и певец, фехтовальщик и наездник, сердечный и великодушный — Пейрак, кажется, предстает как некий идеал. В любви он изыскан, и это, несмотря на увечья, еще более возвышает его над окружающими.

Но изысканность в любви, сердечность и великодушие сложно переплетаются в нем с заносчивостью, дворянским высокомерием, индивидуализмом, граничащим порою с жестокостью.

Такие противоречия позволяют авторам уйти от схематичности образа, и мы начинаем верить, что положительные качества де Пейрака вполне доступны земному человеку, хотя, конечно, это человек незаурядный.

Насколько прост такой человек в общежитии, особенно в супружеском? Легко ли, выражаясь проще, любить такого мужа? Ответ напрашивается сам собой — разумеется, отрицательный: нет, не прост, нет, не легко. Хотя... не любить его невозможно, И это, еще одно, противоречие уже само по себе требует от Анжелики ума, гибкости, духовной верности союзу с Жоффрэ.

Годы замужества сближают Анжелику с ее мужем и его окружением. На бракосочетании короля она отмечает, что речь окружающих, не окрашенная южным акцентом, кажется ей странной. Она уже вполне чувствует себя аквитанкой, и это ощущение позволяет ей в минуту опасности воскликнуть: «Ко мне, гасконцы, спасите меня от северян!»

Ее призыва оказывается достаточно, чтобы два дворянина, обнажив шпаги, бросились — не больше, не меньше, как на родного брата самого короля!

Что это? незнание авторами этикета, вольное обращение с историей — или более глубокое следование исторической правде, чем можно предположить по первому взгляду? Думаю, что — последнее.

Гасконцы де Лозен и д'Андижос врываются в комнату, где Месье (так принято при дворе называть брата короля) вознамерился прикончить отравленную им Анжелику, не потому, что они плохо воспитаны, не потому, что авторы приносят достоверность в жертву развлекательности, а потому, что, не вступись они за землячку, на них падет проклятие их предков — катаров, потому что, предав сестру-южанку, они отпадают в мир Сатаны и навлекают кару на весь свой род. А такая угроза пострашней угроз, которые могут пустить в ход какие-то выскочки — Бурбоны! Да-да, именно выскочки по сравнению с гасконцами — потомками басков и вестготов, родину которых в 602 году франки присоединили к Аквитании...

По этой же причине председатель суда Массно, будучи в более чем недружелюбных отношениях с графом Тулузы, прочитав обвинительный приговор, посылающий де Пейрака на костер, внезапно закрывает глаза рукой и обращается к осужденному со словами покаяния на провансальском языке: «Прости, брат мой, прощай, земляк!»

Супруги Голон о супругах Пейрак. Ч.5

Пойдем теперь дальше и предположим, что рассказ о потомке древних графов Тулузы, исповедовавшем принципы провансальской культуры, авторы ведут в соответствии с законами этой самой культуры, в духе порожденной ею куртуазной литературы.

Польский критик Данута Карч, отмечая, что «со времен Дюма роман плаща и шпаги не переживал столь ошеломительной карьеры»[33], высказывает предположение, что «более тщательный анализ... родословной цикла приключений Анжелики нашел бы другие объяснения его массовой популярности, чем только увлеченность потребителей кича»[34].