Супруговорот

Вениамин Борисович Смехов Супруговорот

Вырвалось сердце из спячки, вышло солнце на круг. Дениска Самохвалов женится на Катеньке Тумановской. Два года топтал дорогу через две улицы на третью, сменил диплом инженера-электрика на трудовую книжку в институте микроэлектроники, покоя не давал ни ногам, ни надеждам. Все плясало – день и вечер. Катя, шоколадница кондитерской фабрики имени Марата в тесном переулке между Пятницкой и Малой Ордынкой улицей, два года вязала белой шерсти узорное платье. Цепляясь за каждую петельку, отговаривала себя и Дениса: пустое дело свадьба, не судьба нам семейное бытье, не могу я сегодня в кино «Ударник», платье надо вязать. Смешная девочка инженера переуважала, хорошенькую головку русую затылком к Дениске клонила. Денис Самохвалов, современных фасонов страус, холодных столовских котлет и горячих джазов поглотитель, совсем потерялся в ухажерстве. Бледный, тощий, большеглазый, футбол забросил, к наукам остыл, вечера слуходробильной музыки бросил – чем Катюше угодить, не ведал. Названия цехов, имена кондитерских фабрик нарочно вызубрил, любимое место на земле – черногривую башку свою – под секиру парикмахера вздыхающего подставил… Ну вот он я, Катя, – гладок, тих и светел. Брось, Катя, вязание, подыми головку чудную, глазами глаза мои взвесь: судьба нам семейное бытье, нет радости мне без тебя, что за мука томиться в неведении? Любишь, а? Любишь? Молчит, руку ему погладит и молчит. Что ли времена петли перепутали, не в свой век, не в двадцатый, прищемила любовь Денисово сердце. Ну и черт с ним, с кино «Ударник», бросай узорное вязание, выход найден: в консерваторию пошли, в шестой ряд, подставляй, работница-шоколадница, золотые веснушки свои под святую россыпь композитора Чайковского. Только через год ежедневных прогулок далась Катя в губы поцеловать. Ну и фантастика. Сам на себя руками разведешь. Девчонок в институте, одних только незнакомых – товарный вагон, не считая старого прошедшего, спального вагона докатиной жизни. То-то и оно – докатился. Докатился. Бывалый проказник, мамин баловень, танцор-футболист, Денис Инженерович влюблен беззащитно, Денис Электронович стал гладок, тих и светел. Словно музыка, как выяснилось, Петра Ильича Чайковского. Два года бесшумной борьбы, упрямого толкания через две улицы на третью… а вот и сдалась Катерина Тумановская: пошли к маме, сделай мне предложение, Дениска. Вот и конец несовременной истории, женится Денис на Катеньке, а уж как цеплялась она за каждую петельку, два года головку хорошенькую прятала. Но платье узорное белой шерсти до того к лицу сероглазой невесте. Бог с тобой, бери меня, инженер Самохвалов, завязывай новенький узелок, да потуже.

Удивительное дело – свадьба. Счастливая новость – свадьба. В загсе чужие люди улыбнулись, перезнакомились, телефонами обменялись, и пожалуйста – одна семья. Перероднились, удвоились мамы, бабки, братья, сестры. Эка невидаль – свадьба. И в соседнем доме тоже. И в общежитии, в ближайшем кафе – веселье, белая фата. И во всех городах, на всей планете. Старая новость – свадьба. Гуляют и поют. До утра, до усталости, до новой жизни, которая стара как белый свет. Катя и Денис – муж и жена.

Веселое-тревожное закатилось за вчерашний день. Утро развезло гостей, остались в комнате молодые, за стеною – ни шороха, родичи Дениса культурно уехали в однодневный дом отдыха на субботу-воскресенье. Тишина в большой квартире Самохваловых. На двойной родительской кровати лежат она и Денис. Глаза в глаза. Покорно и грустно отвечает Катя его зловещему взгляду. Замерли холодные стены. Только водопроводные трубы звучат отдаленной жизнью – где-то соседи душ принимают, но это даже не на этом этаже.

– Катя, что это, Катя? – высказался неподвижными губами.

– Я тебя люблю, – ответила, не сводя с него глаз.

– Катя, это невозможно. Ты обманула меня.

– Дениска, я тебя люблю.

– Но ты мне ничего не говорила. Ты обязана была, – у него высохли губы, поэтому он остановился.

– Мне говорить-то чего было? А если ничего? Если только ты у меня один?

– А почему плачешь? Потому что врешь!

– Как?!

– Так! Я же не скрывал, каким я был до тебя, я тебе все раскрыл про себя.

– Разве все?

– Ну, не все, ладно. Но я правду, только правду!

– И я – правду. А у меня другого нет ничего. Я люблю тебя.

Денис перекатился с локтей на спину и туго запер глаза. Катя робко потянулась к его волосам – снять эту боль. Она уже не плакала, но громко дышала. Так же часто гладила, и словно это ее рука вздыхала по голове обиженного мальчика.

Плохо ему, под ее нежной ладонью хорошо, но очень плохо ему. И близкое воспоминание страхом обожгло душу. Стряхнул головой ее ласки, к черту нежности.

– Дениска, я люблю тебя.

– Дрянь, дрянь! – он выскочил вон из спальни, вдалеке уронил неизвестные Кате предметы, шумел водой и телом, иногда слышалось его мычание, прозвякало ремнем на брюках, цокнули каблуки ботинок, хлопнула дверь.