Surface tension (СИ)

Нюша встала с пенька и побрела прочь. Раздражало всё: солнце, яркие бабочки, порхающие в цветах по обе стороны тропинки, новые туфли и этот неуместный браслет. В такие моменты хрюшка предпочитала запереться дома и грустить в одиночестве. И есть шоколад.

Чтобы хоть как-то унять начинающуюся хандру, Нюша свернула к Совунье. Возможно, та подберет ей какое-нибудь занятие, - Нюша была готова хоть нитки помогать распутывать, лишь бы отвлечься от мыслей о Лосяше. Не было ведь ничего такого, не было! Началось буквально позавчера. С одной стороны, зная собственный характер, она могла не сомневаться: как началось – так и закончится через два дня, особым постоянством в увлечениях принцесса долины не отличалась. Но с другой… на этот раз все было иначе, как ни старалась Нюша гнать прочь шаблонные фразы дамских романов. Было же, не поспоришь. Еще и Бараш куда-то делся. Он обычно служил громоотводом для ее гнева, однако сейчас Нюша нуждалась просто в его присутствии. Пусть читает стихи или суетливо пытается придумать речь к вручению букета, лишь бы только… не одной.

Совунья положение дел поняла сходу. Сунула Нюше в копытца таз с мокрым бельем, подхватила второй и бодро скомандовала: «Пошли, поможешь мне». Потом, бросив многозначительный взгляд на Нюшину обувь, повздыхала, поставила свою ношу на веранду и, порывшись под кроватью, выудила запасные тапки.

- На. С чего это ты вдруг так нарядилась?

- Я всегда так выгляжу! – вздернула пятачок хрюшка, однако под взглядом совы опустила голову. – Просто захотела быть красивой, - не желая продолжать дискуссию, Нюша переобулась и тоже вышла на веранду. Немного, но легче стало. Во всяком случае, Нюша уже не чувствовала себя несчастнейшим поросенком на свете.

Совунья тем временем расположила таз на табуретке и принялась развешивать белье. – Ну что, как день начался? Чем там алхимики наши заняты, не знаешь? Он ведь, не поверишь, в пять утра нас растолкал, пора, видишь ли, прогресс не ждет! Я ему чуть чайник на рога не надела за такое! А она ничего, не пикнула даже. Во воспитание!

- Они что-то варят во дворе, - как можно равнодушнее пожала плечами Нюша. – Я хотела помочь, но быть третьей лишней – это не для меня. Обидно, знаешь. Я со всей душой!..

- Да ну не говори ерунды, - отмахнулась Совунья. – Тебе же это не интересно. И вообще, Нюша… – она выглянула из-под тех самых панталон с дырой от утюга и пытливо взглянула на хрюшку сквозь сдвинутые на кончик клюва очки. – С чего вдруг твои вкусы настолько разительно поменялись? Лосяш ведь не будет читать тебе стихи и делать комплименты, он не заметит, что у тебя новое платье, хоть ты их три подряд надень. Ты с ним зачахнешь. Подумай об этом.

Нюша только грустно опустила голову. – Ты считаешь, что у меня нет шансов?

- Откуда мне знать, - буркнула сова, расправляя на веревке скатерть. – Я на настолько экстремальные союзы ставок не делаю. Но ты сейчас просто запуталась, вот и творишь ерунду. Не знаю, что на тебя нашло, но вы не пара. Чем тебя не устроил Бараш, если уж на то пошло? Милый, романтичный…

- Мямля! – решительно отрезала Нюша, стукнув копытцем по краю таза. – «Бее, мее…» Рыцарь из него никудышный.

- И ты решила искать рыцарство в Лосяше? Ну-ну.

- Так, минуточку, - внезапно опомнилась Нюша. – А откуда ты вообще в курсе, что я и Лосяш… – она запнулась, не зная, как продолжить. «… что он мне нравится» - означало окончательно признать свое поражение. Нюша не хотела сдаваться без боя. Не хотела признаваться себе, что чувства могут быть неуправляемыми. С Барашем Нюше нравилось выглядеть холодной и в какой-то степени корыстной, с ним она свое поведение полностью держала под контролем. И за молодостью лет полагала, что так будет со всеми.

- Ну, милая, - добродушно усмехнулась Совунья, закончив развешивать содержимое первого таза и принимаясь за второй. – Чтобы не понять, что ты к нему неровно дышишь, нужно быть либо слепым… либо Лосяшем. Он явно не в курсе.

Нюша только устало вздохнула.

***

Ближе к обеду, когда солнце еще и не думало успокаиваться и светило вовсю, Бараш сунул подмышку пачку листов бумаги, взял в копыто чернильницу и решительным шагом выдвинулся в сторону раскидистого дуба. В тени могучих ветвей старого дерева работалось удивительно хорошо, тем более что Бараш третий день не мог закончить очередную поэму, которую для интересующихся называл «романтической трагедией». Сюжет произведения, как считал автор, был способен разжалобить даже камень: безнадежно влюбленный рыцарь, оказавшись в разлуке со своей возлюбленной и не в силах вынести всю горечь расставания, бросился с обрыва с море. После чего простыл, и прекрасной даме пришлось отпаивать незадачливого поклонника целебными настойками.

Устроившись под деревом, Бараш положил перед собой чистый лист и углубился в страдания своих героев, как вдруг его внимание привлекла неторопливо направляющаяся мимо Лосиния с каким-то пропеллером в копытах. Пропеллер был насажен на длинный металлический прут и вообще сильно напоминал бумажные флюгеры Кроша и Ёжика.