Суровые будни (дилогия)

Трофимова на стане не оказалось: умчал куда-то на мотоцикле, может, к комбайнам. Поехали туда. Встретили на полпути. Трофимов, видимо, узнал издали машину секретаря райкома, остановил запыленный мотоцикл, подождал. Антиантон затормозил. Выбрались из машины, поздоровались. Заговорили с ходу о перевозке зерна, о машинах, о нехватке трактористов. Трындов спрашивал, давал указания, а сам все пристальней и пристальней вглядывался в ближнее поле. Протер очки, спросил удивленно:

— Что они там делают?

— Косят и молотят... — ответил Трофимов, не понимая удивления секретаря.

— Неужели вы занимаетесь прямым комбайнированием?

— А почему нет? Хлеб на глазах спеет, комбайнов хватает.

Трындов повернулся к Оленину.

— Что творится, Леонид Петрович? Для ваших бригадиров установки вышестоящих органов — пустая бумажка?

Оленин не ответил. Потер ладонью подбородок, оглянулся: по дороге приближался всадник.

— Может быть, вам неизвестно, для чего введен раздельный способ уборки? — опять спросил Трындов Тро фимова.

— Что ж тут мудреного? — пожал тот плечами. — Установки вышестоящих органов и прочие артикулы мы даже очень уважаем и подчиняемся им. Но часто бывают неувязки...

— Какие неувязки?

— Земля-то несознательная... А заодно и погода.

— Вы мне голову не морочьте, — обрезал его Трындов. — Знаете, о чем спрашиваю!..

— Так я вам и отвечаю. Форменная неувязка... Мы только, бывает, начнем выполнять установки, а земля с погодой сблокируются, так сказать, и — хлоп! — бунт против нас. Хоть что хочешь с ними делай! Вот и разнобой получается: мы подчиняемся, они нет, а урожай пропадает. Но сейчас, Антон Кириакович, вы не беспокойтесь, все будет в полнейшем ажуре... Все до тонкостей продумано, все до минуты рассчитано, агроном наложил резолюцию...

— Вот мы сейчас и спросим вашего агронома, — сказал Трындов многообещающе, кивая головой в сторону приближавшегося всадника. И все посмотрели в ту сторону.

Лиза была одета необычно не только для Крутой Вязовки, но и вообще. Но придирчивые женщины не осуждали ее: попробуй помотайся день и ночь по степи! На Лизе была соломенная шляпка, легкая кофтенка, выгоревшая на солнце, и короткие брюки-шорты, так что видны голые икры. В правой руке хлыст. Худощавая и стройная, она ловко, по-мужски, сидела в седле, склонив чуть набок голову, и поглядывала в степную даль горделивым и требовательным взглядом хозяйки.

Подъехала, спешилась и, бросив повод на луку седла, похлопала Хвостача по шее. Он помотал головой, коснулся мягкой темно-бархатной губой ее загорелой руки, довольно фыркнул. Лиза подошла, кивнула головой, сказала всем «доброе утро» и по молчаливо устремленным на нее взглядам поняла, что речь шла о ней. Посмотрела вопрошающе на одного, на другого, сказала:

— Увидела вас с того бугра... Давай, думаю, поскачу. Если уж будут меня почему-либо ругать, то пусть лучше с утра пораньше...

— Предчувствие вас не обмануло... — съязвил Трындов.

— А что? — посмотрела на него Лиза.

— Ничего себе, веселенькими пейзажиками угощаете вы нас, уважаемый товарищ агроном, — показал он пальцем в сторону комбайнов. И строго: — Ваша установка косить прямым комбайнированием?

— Да, установка моя.

— Это, что ж, в институте учат относиться так наплевательски к руководящим инструкциям?

На загорелых щеках агронома выступили пятна. Ясная голубизна глаз потемнела. Выдержка, видимо, давалась нелегко. Руки, сжимавшие хлыст, побелели от напряжения.

— В институте меня учили в первую очередь думать собственной головой. На этой основе и принято такое решение. Подсчет показал, что в данной ситуации раздельная уборка приведет не к уменьшению потерь, а наоборот...

— Что ж это за ситуация такая, из ряда вон выходящая, если не секрет?

—Не секрет. С этого поля зерно идет кондиционное, прямо на элеватор. Значит, валить в валки незачем. Думаю, никто не позволит себе, прежде чем надеть новое платье, вывалять его в грязи? Это, во-первых. А во-вторых, на нас с запада надвигается циклон, не нынче-завтра будет здесь. Ситуация, мне кажется, предельно ясна.

Оленин во все глаза смотрел на Лизино лицо, осыпанное бисеринками пота, на горькую обиду, запечатленную в глазах, и ему с трудом верилось, что это она. Трофимов, стоя в сторонке, довольно покашливал в кулак.

— Я сейчас со второй бригады, — продолжала Лиза, обращаясь уже к председателю. — Я там дала установку точно такую же! — подчеркнула она, кося глазами на Трындова. — И не отменю ее ни за что! За урожай отвечает агроном и те, кто его выращивает...

— За урожай отвечаем все мы! — вскипел Трындов. — А вам придется ответить за самоуправство! Что за анархия?

Возможно, Трындов посмотрел бы на все это сквозь пальцы. Даже наверняка тем бы кончилось. Пусть. Лишь бы поскорее завершали план хлебосдачи. Но здесь — статья особая. То, что принято делать в порядке исключения и без лишних разговоров и, главное, вовремя, эта девчонка вздумала возвести в закон! Но сейчас он, кажется, чуточек пережал... Надо по-иному с ними… И он, изменив тон и покачивая укоризненно головой, спросил:

— Вот вы, Елизавета Ивановна, кажется, родом из деревни?