Суровые испытания тайги

В ожидании оленеводов с оленями я как-то взял тозовку и пошел поохотиться. Отойдя от базы на 2—3 километра, обнаружил согжоя (дикого оленя). Думаю, во что бы то ни стало нужно добыть и накормить свежим мясом товарищей. Охота прошла удачно, но когда стал осматривать трофей, к своему ужасу обнаружил, что у оленя особо подрезаны уши, то есть меченый. Все, думаю, где-то уже подошли оленеводы, а я застрелил их оленя. Скандал может быть крупным. Расстроенный вернулся на базу, рассказал Масленникову, но он успокоил, дал вездеход, сказал, чтобы аккуратно ободрал, замаскировал следы и вывез мясо. Так и было сделано. Проходит день, два, а оленеводов всё нет и нет. Уже и мясо съели, а их всё нет. Пришли они, наверное, только через неделю после этого случая. Я, конечно, успокоился и только потом, работая, осмелился поговорить с оленеводом об этом случае и не зря. Вместо возмущений он поблагодарил и похвалил меня за то, что завалил одичавшего быка-оленя. Оказывается, эвенки ненавидят и всячески стараются уничтожить отбившихся от стада и одичавших оленей-быков, так как во время гона они уводят из стада домашних оленей, особенно маток.

В сезоне этого года запомнилось еще два случая, и вот один из них.

Выполняя работы по наблюдению пунктов, перемещаясь в сторону п. Усть-Нюкжа, где-то на четвертом по счету пункте, в районе реки Китемяхта, случилось трудно объяснимое. Мы бригадой в составе: я, помощник Черняков Николай Дмитриевич, помощница Лисова-Коньшина Валентина Ивановна и рабочий Старицын Валерий Иванович в сопровождении оленевода продолжили путь на гору к пункту триангуляции 2 го класса. Оленевод, разгрузившись, ушёл с оленями вниз. Гора была невысокая, с очень красивой вершиной. Рядом с пунктом ровная площадка, заросшая ягелем, и достаточно редко росли кусты кедрового стланика. На пункте знак пирамида-штатив. Видимость была по всем направлениям. В общем, мечта наблюдателя. Определив центрировку с редукцией и отнаблюдав часть программы круговыми приемами, мы с помощницей Валентиной в палатке сели обрабатывать документы, а Николай с Валерой работали по хозяйству, варили ужин. Вечерело. Вдруг Николай, заглянув в палатку, кричит: «Медведь, медведь!» Но, думаю, очередной розыгрыш. Он любил разыгрывать Валентину, и я даже не обратил внимания. Но после повторного крика, посмотрев на его лицо, понял, что так не разыгрывают. Выскочив из палатки, к своему удивлению, увидел не убегающего медведя, а спокойно идущего прямо на нашу палатку. Валера Старицын уже схватил карабин и приготовился стрелять. Я, представляя, что значит раненый зверь, запретил пока стрелять (до медведя было еще метров 80). В первую очередь криком приказал Валентине, выглядывавшей из палатки через печное окно в крыше, чтобы срочно бежала к знаку, понимая, конечно, что это не спасёт, но хоть какой то шанс у неё будет. А мы, думаю, будем медведя отвлекать, убегая в сторону и применяя карабин. Валентина, конечно, и с места не сдвинулась, продолжала наблюдать, а мы стали громко шуметь, он остановился, посмотрел на нас как на дураков, подумав — «чего, мол, орете?» и продолжил путь в нашу сторону, не проявляя агрессивности. Я тогда отметил (и до сих пор в памяти осталось) естественную красоту таежного богатыря. Закат солнца освещал спокойно идущего огромного медведя. Его шерсть переливалась каким-то особым цветом, подчеркивающим красоту и здоровье этого великана. Но наслаждаться красотой было некогда. Оставалось ему дойти до нас метров 30—40. Валера не вытерпел, выстрелил из карабина, и медведь сел. Усиленно работая передними лапами, он пытался броситься на нас, но не мог. Я понял, что пуля попала в позвонок, и медведь теперь безопасен. Далее, уже спокойно, Валера продолжал стрелять, но пули как завороженные летели мимо. Ничего не понимая, я взял у Валерия карабин и, спокойно прицелившись, выстрелил. Та же картина. От каждого выстрела пули летели мимо. Достал патроны с трассирующими пулями — то же самое, летят, рикошетя от камней, но не в медведя. Бросил карабин, достал тозовку и только ей прекратил мучения медведя.

Позднее, изучая карабин пристрелкой по мишени (по развернутой газете) на расстояние порядка 15 метров, поняли, что выходное отверстие ствола до того разбито, что пули летели плашмя и даже в газету было трудно попасть. Ну, а на мой назидательный вопрос Лисовой, «Почему не убегала?», ответила: «А что бы он сделал со мной? Я бы залезла в спальник и все».

До сих пор не могу понять — почему медведь не убегал и до первого удачного выстрела не проявлял агрессивности, а спокойно шел на нас? Ну, а первое случайное и решающее попадание из карабина — это просто судьба.