Суррогатная мать

– Не было в этом ничего легкого, Лорен, и, кстати, до этого я никогда и никому не говорила об аборте. Потому что, хотя он и был у каждой третьей женщины, все они хранят этот страшный секрет. Споры на эту тему стали настолько однообразными, что ее даже обсуждать не хочется. Ты либо за, либо против – других вариантов нет. – Она помолчала и после паузы спросила: – Думаешь, я не имела права сделать выбор?

– Мне бы и в голову не пришло указывать другим женщинам, что им делать со своим телом, – надменно сказала Лорен. – Но я никогда не смогла бы избавиться от собственного ребенка.

Непоколебимая уверенность Рут немного пошатнулась.

– Но ты это уже делала. И не один раз. Помнишь, как, будучи подростком, ты каждое утро пила по таблетке? – сказала она и выдержала драматическую паузу. – “Вроде «Смартис»”, как ты говорила.

– Это совсем другое.

– С моральной точки зрения – то же самое. Они не дают эмбриону прижиться. Лишают жизни, если уж мы выбираем мыслить такими категориями. Как и спираль.

– Дело вовсе не в аборте, мама. Дело в тебе. Продолжай включать и выключать фертильность, когда захочется. Прерви и попробуй еще раз.

– А те семь замороженных эмбрионов, которые остались у вас и ждут в морозилке, чтобы разморозиться и стать людьми, что ты предлагаешь с ними делать? – Она приподняла брови. – Попробовать еще раз? Или прервать?

Лорен с отвращением посмотрела на мать.

– Это не смешно. Они уже люди. И я все время переживаю за них. Мы обе об этом знаем.

– Я не шучу: это очень серьезная и сложная тема. Противозачаточные средства, аборты, бесплодие – все это играет ключевую роль в физическом и этическом опыте женщин, но мы никогда не соединяем одно с другим и не говорим об этом честно.

Лицо Лорен вспыхнуло от гнева:

– Мой опыт состоит в том, что ни один из моих эмбрионов не дожил до четырнадцати недель. Но мне приходится сидеть здесь и слушать, как ты, снова беременная, причем моим ребенком, рассказываешь мне, как легко сделать аборт, и хвастаешься своей удивительной, непогрешимой фертильностью. Ты пытаешься сделать мне так больно, как это вообще возможно?

Пораженная, Рут подыскивала слова, которые могли бы успокоить дочь.

– Нет, что ты! Как же я могу хотеть обидеть тебя после всего, через что ты прошла? – воскликнула она. – Тебе ужасно не повезло. Все эти годы горя и стресса…

Лорен перебила ее:

– Почему ты не можешь высказать все прямо?! Что я неудачница в работе и в браке? – Она замолчала и прищурилась, как хищница, собирающаяся напасть. Рут взяла себя в руки. – Но, по крайней мере, я не такая целеустремленная и безжалостная, как ты, и я просто надеюсь, что стану ему лучшей матерью, – она агрессивно указала пальцем на живот Рут, – чем ты когда-либо была для меня! Потому что он будет для меня важнее всего. Я не буду неделями работать вдали от дома. Или бросать его с незнакомцами. – Она помолчала, затем добавила: – Или ходить налево.

Терпение Рут, и без того натянутое до предела, наконец лопнуло.

– Не забывай, что так противные тебе целеустремленность и безжалостность привели нас сюда! Я ношу этого ребенка для тебя, и мне это дорого обходится! – Рут говорила так громко, что три медсестры за соседним столиком повернулись и уставились на нее. Она прошипела: – Я делаю это, потому что люблю тебя, и я забочусь о нем так хорошо, как только могу. И вот что я получаю взамен! Что ж, спасибо тебе.

Руки Лорен потянулись к лицу, рот открылся, но она ничего не сказала.

Рут поднялась.

– Увидимся на следующем приеме. – Она прошла несколько шагов, затем повернулась назад и протянула руку. – Отдай-ка мне мою медкарту. – Она сделала паузу, затем сухо добавила: – Ты позволишь?

Лорен передала ей карту, и их взгляды встретились. Наступил момент, когда одна из них могла бы отступить и извиниться, чтобы выйти из тупика, но ни мать, ни дочь не была готова на это пойти. Рут понимала, что не стоило относиться к дочери как к подруге или советчику, – материнское чутье дало сбой. Но ее остервенелые нападки, вызванные открытой неприязнью, повергли ее в шок.

* * *

Вечером позвонила Шейла – узнать, как прошел прием.

– Хорошо, без проблем.

– Не верю.

Рут призналась, что Лорен считает ее плохой матерью. Шейла спросила, что могло ее спровоцировать.

– Сама не понимаю! Мы обсуждали контрацепцию, беременность и все такое, и вдруг она ни с того ни с сего начала плеваться ядом! Да еще с такой ненавистью! Как же мне обидно. Еще и обвинила меня в том, что я “хожу налево”. То есть она, наверное, слышала о Сэме, и это тоже на меня ужасно давит.

Шейла сказала, что очень удивилась и думала, что они поссорятся гораздо раньше.

– Ты представляешь, как сложно Лорен ждать подарок, что ты ей вот-вот принесешь? У нее наверняка накопилось много противоречивых чувств к тебе, в том числе довольно мрачных.

– Знаю, – ответила Рут, – и я все время напоминаю себе, что в ней бурлят эстроген и зависть и что надо делать скидку на это.

– Вот именно, – согласилась Шейла. – Так что постарайся не принимать это близко к сердцу.