Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века

Зонтаг ответила на обвинения: «Существует более общий аргумент о том, что вся литература является рядом ссылок и намеков. Я делаю различия между писателями и их источниками. Сами источники созданы из источников и в них используются кавычки вокруг слов», – говорила она корреспонденту NY Times. Несмотря на то что общий объем плагиата составил около трех страниц, понятие «источников», по определению Зонтаг, надо трактовать слишком свободно и списанные ею отрывки необязательно считать плагиатом. Она судила (и оправдывала) себя по стандартам, которые сама установила для Марины:

«Большинство правил поведения на сцене, – говорила она им, – применимы и к реальной жизни. («За исключением моментов, – горько и мрачно улыбанулась Марина, – когда они не применимы».) Одно из этих правил следующее: Никогда не признавай совершенную ошибку»[1574].

Тем не менее тема плагиата была ей интересна. В ее худлите хватает героев, которые боятся того, что их раскроют, но испытывают судьбу своим безрассудным поведением. Ипполит в «Благодетеле» пытается убить фрау Андерс, судя по всему, только для того, чтобы его поймали. В «Наборе смерти» Дидди признается в убийстве, которого не совершал. В дневниках Зонтаг писала о разных видах плагиата:

«Можно ли считать Брехта плагиатором? В разговоре с Экерманном Гете предложил хороший ответ, который может использовать любой писатель в случае обвинения в плагиате: «Все, что в книге – мое, а взял ли я это из книги или жизни, не имеет никакого значения. Самое главное это то, что я это правильно использовал». Ладно с Брехтом, его метод операции был коллективным. Ну что по поводу Д. Томаса? Его это нисколько не оправдывает»[1575].

Меррилл Родин, который воровал с ней книги в школьные годы, подозревал, что обманы Сьюзен далеко не ограничиваются воровством в магазинах. Позднее Сьюзен советовала Эдмунду Уайту перестать использовать цитаты и «столбить мысли в качестве своих собственных»[1576].

Эллен Ли без особой охоты, но признала объяснения Зонтаг. «Может, правила изменились и сейчас в худлите новые правила», – говорила она в статье Times. Тем не менее Ли шокировало то, что Зонтаг заявила в интервью. «Я думала, что всем понравится, – говорила Сьюзен. – Хелена Моджеевская – уже забытый персонаж, но она была великой. Я показала ее прекрасным человеком. На самом деле она была ужасной расисткой». Для Ли и других американок с польскими корнями это было ложью. Проверенные «источники» свидетельствуют о том, что Зонтаг клеветала, а Хелена Моджеевская, напротив, боролась против расизма[1577].

Этот эпизод нисколько не повлиял на дальнейшее поведение Зонтаг. В своем последнем публичном выступлении в Йоханнесбурге в 2004 году она использовала массу цитат из текстов критика Лоры Миллер. «Иронией судьбы оказалось то, что та лекция была посвящена вопросам моральности и литературы»[1578], – говорила Миллер.

«Несмотря на то что я не жалуюсь на то, как относятся ко мне критики, я их никогда не жаловала, – говорит Марина. – Их исходной точкой является представление о том, что тебя не ждет успех»[1579]. Несмотря на сдержанную реакцию критиков на книгу, роман «В Америке» удостоился Национальной книжной премии. Поговаривали о том, что описание Акоселлой того, как Зонтаг лечилась от рака и была отравлена тяжелыми металлами, повлияло на жюри. Некоторые говорили, что премию Зонтаг дали за многолетние заслуги в области культуры.

Профессор вуза Новая школа Джеймс Миллер вспоминал, что Давид тогда болел и было неизвестно, приедет ли он. Сьюзен нервничала по поводу Давида и премии, и в результате этого стали очевидными некоторые не особо заметные стороны ее характера.

«Никто, повторяю, никто не ожидал, что Сьюзен Зонтаг получит Национальную книжную премию за тот роман… Давид появился перед самым началом, и Сьюзен все еще была в слезах. Она совершенно не ожидала и была потрясена… Она была настолько неуверенной, что, когда к ней пришло признание, она оказалась совершенно не готовой. Она жаждала этой награды, но когда ее получила, все было очень трогательно, и даже то, что в последний момент появился Давид»[1580].