Выбросив из головы все мысли, кроме Карлотты Моран, Шнайдерман попытался взглянуть на нее с клинической точки зрения и как можно более объективно: не очень молодая, довольно симпатичная женщина с тремя детьми, один из которых почти взрослый; больная, сбитая с толку жертва собственных глубоко подавленных проступков и вины, борющаяся за выживание в отвратительном кошмаре, созданном ею самой. Это было совершенно очевидно. Явно и понятно. Лишь он сам был элементом, который постоянно ставил в тупик, сопротивлялся анализу и пониманию. Что ему делать в центре ее искаженного пейзажа? Какая слабость заставила его поддаться этой шизоидной соблазнительнице? В психиатрических кругах это считалось клише. Если бы это не было так чревато всеми элементами нарастающей трагедии, то стало бы просто смешным – черная комедия с ним, Шнайдерманом, в главной роли.
На его губах появилась улыбка, когда он внезапно представил ошеломленное лицо своей матери после хороших новостей. «Привет, ма, я влюбился в сумасшедшую. Нет, она не еврейка». Улыбка все росла и росла, и вскоре он бесконтрольно засмеялся, думая, что вот-вот расплачется.
Тем же днем Карлотте позвонил адвокат Джерри. Он сообщил, что, поскольку ни она, ни Билли не выдвигали обвинений, власти штата приняли ее письмо и сочли ее травму несчастным случаем.
– Значит, он свободен? – прошептала она, прикусив губу.
– Да, можно сказать и так.
– Что это значит?
– Его освободили. По закону он на свободе. Но я не знаю, где он.
Карлотта крепко сжала трубку. Она словно оказалась в эпицентре самой страшной катастрофы.
– Когда его выпустили?
– Около пяти дней назад.
Карлотта повесила трубку. Она позвонила в его офис в Сан-Диего. Ей не предоставили никакой информации о нем, даже не сказали, числится ли он в этой фирме. А еще отказались передавать сообщение. Но Карлотта поняла, что это значит. Джерри испугался. Он запаниковал, сбежал и пропал. Она его не винила. Но раз Джерри ушел, и теперь навсегда, внутри нее что-то сломалось.
Карлотта больше не верила, что ей станет лучше или что ученые избавятся от ее жестокого посетителя.