Сущность Альфы (СИ)

Его сознание оборвалось в тот миг, когда он перестал сдерживать свои внутренние барьеры, и сила Альтер Альфы потекла в Дейдару, восстанавливая его сущность, каналы и физические повреждения, но он все равно видел, проблесками, видел Саске. Сперва он не хотел цепляться за это видение, уже все про себя и за себя решив: он взял с друга, повязанного, резонатора обещание и был уверен в том, что Гаара его исполнит, поэтому и не мешал пламени сущности испепелять его, даруя облегчение и снимая с его плеч тяжкий груз обладания той силой, с которой он так и не смог совладать, но омега почему-то уходить не хотел. Он смог сдержать свою сущность, давая другу время, чтобы тот сконцентрировал энергетику и сформировал Цуки Эмма, а образ Саске все равно был рядом. Омега словно укорял его, взирал строго, недовольно поджимал губы, фыркал в его сторону, но не уходил, и Наруто смирился, подумав, что истлеть, смотря на возлюбленного, ощущая его присутствие, чувствуя его ладонь в своей, сродно прощению.

Наруто думал, что он бредит, что это огонь рождает в его голове столь болезненные образы, что это сущность глумится над ним, заставляя видеть то, чего на самом деле нет и быть не может, но Саске, его омега, его возлюбленный, его жизнь, действительно стоял перед ним, объятый зримыми, темно-фиолетовым ментальными витками, защищенный ментальным костяком. Он не удивился, скорее, залюбовался силой и величественностью своего омеги, сконцентрировался на его прекрасных глазах и просто не мог отвести от него взгляда, не видя, не чувствуя, не ощущая, но понимая, на уровне инстинктов, что омега приближается к нему. Когда он проснулся, Гаара что-то говорил ему о том, что стал свидетелем двойного чуда – воскрешения и укрощения – с чем не был согласен, потому что, впервые, он выполнил свой долг Альтер Альфы, сохранив жизнь тому, кто был её достоин, а вот Саске… Да, Саске был чудом, его личным чудом, потому что в тот миг, когда их взгляды столкнулись, ему был не важен Древний и его сила, не важна собственная сущность, кажется, он вообще отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, приказав замолчать и не лезть не в свое дело, для него существовал только его омега и понимание его близости.

«Люблю…» - вот что прошептал ему Саске, с легкостью миновав его огненные ментальные витки, которые сами готовы были целовать каждый сантиметр молочной кожи, но, в нерешительности, все же отступали, уступали, ластились к омеге, признавая его право быть с сильным, быть с Альтер Альфой. Он не думал о том, что ситуация не соответствует моменту, не пытался осознать суть этого короткого, но такого важного слова, не порывался сделать этот миг романтичным, особенным, запоминающимся, просто обнял, прошептал слова любви в ответ и скрепил союз нежным, чувственным поцелуем. Кажется, после что-то произошло, но для него не существовало реальности, только Саске, только его омега, в его руках, на его губах, в его сердце, в его внутреннем мире, где омега, ухмыляясь в поцелуй, небрежно, пнул ногой дверь клетки, снова запечатав его сущность, запечатав силой своей любви.

Это он понял только сейчас, когда снова вернулся в темноту коридоров, покрытых вязью древнего письма и ведущих к истоку его сущности. Альтер Альфа смотрел на него угрюмо, осуждающе качал головой и недовольно рычал, требуя присутствия омеги, но даже не пытался вырваться, покорно уложив свою гигантскую морду на мирно скрещенные лапы. Да, теперь для него его собственная сущность не была чем-то призрачным, отдаленным и размытым, не имеющим облика и очертаний, теперь это был китсуне, многохвостый лис, который то становился настолько огромным, что едва помещался в клетке, и Наруто понимал, что его сущность чем-то недовольна, то уменьшался до размеров котенка, когда её все устраивало. Сейчас же, в гоне, его сущность была беспокойной, взывала к инстинктам и страдала от одиночества, но он держал над ней контроль, убеждая в том, что у неё нет прав на чистоту и невинность омеги.

Трель звонка была неприятной, Гаара нахмурился и покосился на телефон, раздумывая над тем, а не избавиться ли от напряжения вот таким вот простым способом, освободив собственную силу и метнув этот надоедливый аппарат связи в стену, но, вопреки желанию, он потянулся к телефону и принял звонок.

- Да, - усталость слишком отчетливо чувствовалась в его голосе, но твердости и уверенности его тону тоже было не занимать, да и звонивший был не тем человеком, альфой, перед которым он мог позволить себе спасовать