Суть острова

Но никто и не думал ей мешать: Титус задремал по пьяному делу, Сигорд тоже сомлел от сытного домашнего обеда и сидел, навалясь локтями на стол: во рту сигаретка (Роза разрешила — и видно что от души, а не из вежливости), по телевизору скачут какие-то полуголые в перьях, поют. Так бы и сидел сто лет, дремал бы и думал ни о чем…

Кофе оказался неожиданно вкусным для Сигорда, однако от второй чашки он с сожалением отказался, потому сердце вдруг застучало в грудную клетку часто-часто, отогнало сон, и дышать стало труднее.

— Да, верно, варю — так варю! — Роза засмеялась довольная, затрясла широченным бюстом. — Кофе, я давно поняла, должен быть крепким, иначе и вкуса в нем нет. А я сама, бывало, целую турку наверну одна — и хоть бы что! Еще и спать лягу. Редко, редко когда кофий-то до сердца докатится, нет, весь так в желудке и пропадает. Давай пока телек выключим, пусть Тит подрыхнет немножко, не то проснется да опять заорет. Съешь-ка еще печеньица, Сиг, сейчас сердечный стук и пройдет, он от кофия долго не держится…

И верно, через четверть часа неровное сердцебиение прошло, Сигорду задышалось. Титус окончательно захрапел, выпустив слюни, и Роза, выключив телевизор, отнесла его на широченную и пухлую, как она сама, кровать, заверив, что Титус оклемается через полчаса, но уже трезвый. Розу же ничто не брало — ни вино, ни кофе, ни коньяк, накануне выпитый, и Сигорд осторожно приступил к вопросам, ради которых он, собственно говоря, и решился на визит с подарками.

Роза действительно торговала шмотками и разной прядильной мелочью, но не на той барахолке, где Сигорд впервые купил себе штаны у толстухи, еще более жирной, чем Роза, а на так называемых Дюнах, в «намытом» прибрежном районе, с помощью насыпного грунта отвоеванном у залива. Барахолка находилась менее чем в полукилометре от промышленной свалки, куда свозили отходы близлежащие предприятия легкой промышленности. Как это всегда водится, помимо «лицензионного» мусора, то есть вывозимого по договоренности с городскими и районными властями, свалка стала местом захоронения и мусора «дикого», принадлежащего частным лицам, мелким фирмочкам, воинским частям, поликлиникам, кинотеатрам… И штрафовали нарушителей, и под суд отдавали, и поборами изводили, и взятками иссушали… А свалка все равно пополнялась самыми разными способами, дикими и цивилизованными. На ней тоже, как понимал по рассказам Сигорд, жили и промышляли нищие и бомжи, но в куда более скромных масштабах, нежели на той свалке, с которой Сигорду пришлось уйти, потому как поживиться им там особенно нечем. Торговки вроде Розы почти каждую неделю скидывались и у прикормленных шоферов покупали в складчину «некондицию», брак с нитепрядильной фабрики, который потом делили по справедливости, сортировали сами и уже продавали от себя. Это не было основным их промыслом, но все-таки давало известный навар, за который приходилось биться с другими торговками и иногда в прямом смысле этого слова, буквально драться. Роза увлеклась и Сигорду пришлось выслушать четыре истории подряд о страстях и драмах барахольного мира, с подробным перечислением имен действующих лиц, предысториями, биографиями, даже с эпитафией в одном из случаев.

Называла она и цены, перечисляла номенклатуру, однако Сигорд даже и не пытался запомнить, ему важнее было понять общую ситуацию — стоит ли пробовать? Да а куда деваться? Придется пробовать, ибо денежки имеют прескверную тенденцию уходить навсегда, если не подманивать к себе новые, неустанно и ежедневно…

— Что? А, нет, один живу. Комнатенку снимаю. Полчаса пехом от вас, если на трамвае — совсем рядом…

От вопроса — сколько стоит снимать комнату в их районе — Сигорд довольно ловко уклонился, потому что не представлял даже примерных цен и боялся попасть впросак.

— Сто пятьдесят за однюху? Ты шутишь, Роза?

— А что, много, что ли?

— Да… Я бы сказал — справедливо, а не много. Не сказать, чтобы мало — но по нынешним временам вполне. А коммунальные?

— Коммунальные сам. Или за дополнительную плату. У меня Патя, соседка, и рада бы сдать — ну я же о ней только что рассказывала, что у нее свекор и муж померли, когда она в отъезде была, а потом когда приехала и удивилась, что ее не встретили…

— Да-да, я помню, ты же рассказывала. Ну и что она — готова сдать комнату?

— Готова-то готова, да стремается — обормотов полно, обманщиков хоть ж… ешь, а платить вовремя никто не хочет. Слушай, Сиг, может, ты хочешь переехать?

— Хм… Я думаю.

Роза сначала загорелась новой идеей, но быстро опомнилась и поглядела на Сигорда уже другим, испытывающим взглядом.

— Думай, мне не жалко, но имей в виду: мне бы не хотелось подругу подводить, что вот, мол, кого ты мне сосватала!