Суть Руми

Подумав: "Невозможно людям верить!

Лишь без свидетелей сего совокупленья

Смогу я вольно выть от наслаждения!"

Ей голову кружит воображенье,

Влагалище горит от предвкушенья,

И соловьём поющая невеста,

Поставив пред ослом большое кресло,

Копирует ту позу, что видала

Сквозь щель в двери сарая-сеновала.

Упёрлась грудью и, расставив ноги,

Ослиный член ввела на полдороги,

Сперва держа его двумя руками,

Но ощутив внутри и сжав губами,

Зажглась и повела навстречу задом.

Осёл, обученный уже тому, как надо,

Ответил сразу на её сближенье,

Пихнув копьё вперёд, одним движеньем.

Проткнул кишечник ей. Несчастная без звука

Скончалась, словно под арбой гружёной сука,

Которой выть невыносимо больно.

И тело на пол плюхнулось безвольно,

А кресло, хрустнув, откатилось к стенке,

И кровью пол залило, как в застенке.

* * *

Тебе, читатель, ведома порода

Любовью скотской опьянённого народа?

Не забывай, что писано в коране

Об "унизительнейшем наказанье"*!

Собой не жертвуй сам животной страсти,

Чтоб избежать подобного несчастья.

Пусть смерть людей, замученных ослами,

Живым поможет управлять телами!

* * *

Вернувшись в дом и труп найдя, служанка

Сказала: "Зря шпионила, турчанка!

Узреть сумела только наслажденье,

Но на глаза твои зато нашло затменье,

Предохранитель ты увидеть не сумела,

Кладущий даже похоти пределы."

* * *

Любое наслажденье без предела

Нехорошо душе твоей и телу!

Не должен подмастерье мастерскую

Пытаться открывать, собой рискуя,

Коль мастер не показывал секреты

Ему нагие, не полураздеты!

____________________________

* Коран (3 : 178) - "Пусть не думают неверные, что данная Нами им отсрочка – благо для них. Воистину, Мы даем им отсрочку, чтобы они погрязли во грехе. И уготовано им унизительнейшее наказание." – Прим. перев. на русск. яз.

Мeснави (5, 1333 - 1405)

ХЛЕБОПЕЧЕНЬЕ

Шах задал пир большой и выпил много,

Вдруг видит из окна, через дорогу

Идёт учёный муж, угрюмый ликом.

И Шах командует весёлым рыком:

- "А ну-ка, привести сюда зубрилу,

Да напоить его! Хоть через силу!"

Метнулись резво преданные слуги

И привели завзятые пьянчуги

Под руки удивлённого аскета,

В науках видного авторитета.

Но кубок, полный сладкого дурмана,

Поверг в негодованье мусульмана!

У шахского ковра, чалмой мотая,

Сказал он: "Жизнь моя - почти святая!

Смертельного я лучше выпью яду,

Чем винным зельем нажираться сяду!

Я никогда не пил и пить не буду!

Не суйте в нос мне винную посуду!"

Он возмущался так демонстративно,

Что стало всем неловко и противно,

Затихла музыка, певец подавлен,

Весёлый праздник был почти отравлен.

* * *

У Бога даже на пирах вандалы

Порой чинят подобные скандалы.

Прослышав только про экстаз духовный,

Но не вкусив ещё нектар любовный,

Бывает так, что пир срывает дурень,

Который весь зашорен и зажмурен.

Вот если б отпереть сумел он дверцу,

Что путь закрыла меж умом и сердцем,

Он начал бы процесс инициаций

И стал бы постепенно изменяться.

Но существуя лишь на этом свете,

Он как огонь, что лишь горит, не светит,

Как кожура толстенного ореха,

В котором нет ядра - тут не до смеха.

* * *

При мёртвой тишине парадной залы

Встал Шах и виночерпию сказал он:

- "Исполнить долг тебе повелеваю!"

Ведь в жизни очень часто так бывает -

Ход делает невидимый Гроссмейстер,

А мат тебе, хоть не играли вместе.

Гроссмейстер тот не проиграл ни разу ...

И виночерпий, следуя приказу,

Зажал учёного главу подмышкой

И в рот залил вино без передышки.

До дна был осушён огромный кубок,

Учёный быстро опьянев, развесил губы,

Принялся петь, плясать, смеяться глупо,

И повторять одно и тоже тупо.

Он вышел в сад и закружился в танце,

Прищёлкивая пальцем, как испанцы,

Но облегчиться потянуло вскоре.

Дворца не зная, он, в хмельном задоре

Полез, куда его глаза глядели -

Попав в гарем, возле большой купели.

Увидев там красавицу случайно,

Нагую, он зажёгся чрезвычайно,

От изумленья уронивши челюсть!

А ей понравилось, что он, осмелясь,

Таким запретным не смущён был местом.

Вот так они сошлись, занявшись сексом.

* * *

Глядите, как замешивают тесто -

Сначала пекарь нежен, как с невестой,

Потом упорными становятся движенья

И внутрь массы начинается вторженье.

Он гнёт и рвёт податливую массу,

Об доску бьёт, свирепую гримасу

Порою строя ей непроизвольно,

Она же стонет мягко, им довольна ...

Раскатывая тонкую лепёшку,

Затем её сбирает в ком, гармошкой,

И по доске раскатывает снова,

Чтоб стала однородною основа.