Суть времени. Том 3

Какая связь между одним и другим? «В огороде бузина, в Киеве дядька». Но когда человек замыкает рефлекс, когда он орет: «Я ненавижу это, ненавижу», — ему вторят:

— Да, да. И я ненавижу. И я.

— Я ненавижу, ненавижу!

— И я ненавижу. И я ненавижу.

Создается вот эта гипнотическая суггестивная реакция, а потом:

— Давай сделаем вот это!

— Давай, давай, давай! Давай хоть что-нибудь сделаем. Давай, а то невыносимо.

Делается нечто, от чего становится в неизмеримое количество раз хуже. В неизмеримое.

— А почему? Опять…

— А потому что вот это, вот это, вот это…

— Да, да, да…

— Давай еще что-нибудь сделаем…

Вот это называется «мутная энергия» — энергия рефлексов. Наша задача заключается в том, чтобы вывести протестную энергию из нужного нашим противникам состояния. Не погасить ее, не канализировать пар в свисток. А изменить ее качество. Это, между прочим, всегда называлось привнесением идеологии в стихийный протест. Ради этого марксисты ходили в рабочий класс. Ради этого. Чтобы от воя, муки, рефлексов ненависти все это перешло в осознание. Чтобы исчезла слепота — та самая слепота, которая однажды погубила страну.

Политика не должна быть превращена в рефлекс. Теперь ее активно превращают (понятно, зачем — потому что надо разрушить страну)… Но ведь к этому-то все тоже свести нельзя… Кому-то (умным) надо разрушать страну, манипулировать, и потому им нужна эта мутная энергия. А кто-то просто мутной энергии хочет, как кот валерьянки…

Начинаем обсуждать серьезную, живую, больную проблему. Очень острую. Очень опасную, связанную с убийством Юрия Буданова и тем, что началось вокруг этого убийства… Недавно появилась информация, что какая-то группировка «Риядус-Салихийн» взяла на себя ответственность за убийство Буданова.

Я специалист по контртерроризму, у меня вышло на эту тему достаточно много книг, я участвовал в международных конференциях, являюсь соучредителем мировой контртеррористической организации ICTAC и так далее. Короче говоря, я в этом все-таки варюсь лет двадцать. И вот я вам говорю: когда в первые часы никто не берет на себя ответственность, то это дело мутное. А если кто-то берет на себя ответственность через месяц — это вообще ничего не значит. Кроме того, это тот самый случай, когда «мы говорим одно, а подразумеваем другое».

Вы про «Риядус-Салихийн» рассказывайте продавщицам (я очень уважаю эту профессию), маникюрщицам и так далее. А людям, которые с этим работают, не рассказывайте. Мы знаем, чем тут коннотат от денотата отличаются, а говоримое от подразумеваемого. Мы не дети.

Итак, кто именно убил Буданова — это вопрос, который я уже обсуждал и к которому не хочу возвращаться. Просто очень трогательно, когда вот так, по-детски, пытаются концы в воду прятать.

Не в этом дело. Дело в том, что возникла живая проблема. Живая. Шла эта контртеррористическая операция на своей территории. Она проводилась достаточно резко и должна была проводиться резко. Во-первых, потому, что иначе ее проводить не умели, во-вторых, потому, что это все было очень запущено, а в-третьих, просто потому, что это было так. В результате возникли издержки в виде человеческих судеб без вести пропавших. У них есть родственники. Это часть нашей территории. Мы что, должны им сказать: «А ну, всем заткнуться, сидеть, лежать, молчать»? Мы просто сознательно там провоцируем взрыв? Или что мы хотим там делать?

Националисты, не националисты… Ермоловы, не Ермоловы… Так себя никто не ведет.

Начинаются запросы. Запросы попадают в руки органа: де-юре — общероссийского, а де-факто — чеченского. Это предоставляет данному органу возможность чинить суд и расправу по отношению к русским офицерам, преданно выполнявшим свой долг в Чечне. Такая ситуация абсолютно недопустима. Но орать, что она недопустимая: «Рятуйте, чеченцы идут сейчас всех резати! Точат ножи булатные, хотят меня зарезати!» — может, и станет истерик, желающий привлечь к себе внимание. Политик обязан говорить, что делать.

Что делать? Заткнуть рот тем, у кого без вести пропали родственники? А как это можно сделать (даже если этого хотеть)?

Значит, весь шквал этих обращений направится — куда? В международные суды. И кто энергию-то схватит эту и переключит на себя? Враг схватит и переключит на себя эту энергию. И мы наедимся по горло потом неприятностей не только международных, но и очень конкретно-политических.

Значит, с этим вопросом надо как-то разбираться. Как?

Нужно было давно всю чеченскую историю закрыть. Но ее надо закрыть так, как закрываются подобные страницы на мировом опыте. Не люблю Франко. Не люблю. Но он как-то эту страницу закрывал. И когда сейчас, так сказать, есть желающие ее открыть, то, извините, есть уже закон. Закон есть, по которому открыть эту страницу нельзя. Она закрыта forever, навечно.

Для этого нужен механизм. Этим механизмом может быть только одно — изъятие рассмотрения данных ситуаций из рук органа, который называется Следственный комитет и который не может этим не заниматься, потому что к нему обращаются.