Суть времени. Том 4

Мы должны сформировать новый язык. Должны, потому что иначе ливийский сценарий станет общемировым. И на основе этого мы будем формировать ядро. Не на основе того, что болванчики будут кивать: «Да-да, вы говорите правильно!» А на основе яростной дискуссии. При сознании общей правоты и желании обеспечить глубочайший синтез в ядре. А на периферии будет находиться очень разное.

Вам это претит? И вы вместо этого хотите сформировать марксистский язык? Его уже столетие формируют. Я с глубочайшим уважением отношусь к Марксу. Что вы там хотите сформировать?

Если бы марксистский язык мог сковать ядро глобального противодействия империализму, мы бы жили сейчас при коммунизме. Но этого не произошло. В силу объективных причин. Потому что марксизмом что-то было сказано, и сказано блестяще, а что-то — нет. Если мы хотим реванша, то есть победы, а не невротического самоудовлетворения (сознательно не произношу более жестких слов), то мы должны найти ошибки в своем проекте.

Вы не понимаете, что если мы не нашли ошибки в своем любимом проекте, а этот проект рухнул, то мы дедушки и бабушки, обуреваемые ностальгией. «Back to USSR… Бэк ту ю-эс-эс-а. Бэ-э-эк, бэ-э-эк, бэ-э-эк».

Кто-то хочет, чтобы это все происходило? Пусть так происходит на периферии, на самой далекой, но не в ядре.

Боксер, потерпевший поражение, легкоатлет, проигравший Олимпийские игры, гимнастка, упавшая со снаряда, — все они анализируют ошибки. Свои, а не чужие. Почему? Потому что они хотят победить. И потому, что их тренеры днем и ночью сходят с ума для того, чтобы выявить эти ошибки и исправить. Выявить и исправить. Выявить и исправить. Так ведут себя мужчины, которые хотят победить.

Всё остальное — это ностальгия. Это реставрационное «му-му». Оно 20 лет длится и ни к чему не ведет.

Были ошибки. И в марксизме они были. И в том проекте, который был сооружен, они были. И их надо выявить.

Так вот, к концу этого, последнего цикла передач я хотя бы пунктирно обрисую и эти ошибки, и методы их исправления с тем, чтобы в следующих, новых передачах уже заняться подробным разбором данной темы. Но и это еще не самое главное.

С каким врагом мы собираемся воевать?

С либералами? Их нет уже.

С неолибералами, с либероидами? Кто они?

Самый точный термин по отношению к тому, что представляет собой то, с чем я воюю в «Суде времени» и в «Историческом процессе», — это постмодернистский враг.

Ну, и что? Кто-то собирается с постмодернизмом воевать? С помощью чего? Ну скажите честно… С помощью Модерна, да? Рационального модернистского дискурса.

Но проиграл этот дискурс! Постмодернизм специально создан для того, чтобы его разгромить. С помощью чего тогда воевать? Того, что Дугин называет Традиционализмом (с большой буквы)? С помощью Контрмодерна? С помощью возвращения в какую-то такую средневековую упертость?

Но, во-первых, эта средневековая упертость прекрасно находит общий язык с Постмодерном. И в Ливии она его нашла. Западная сволочь и «Аль-Каида» нашли общий язык. И найдут его по всему миру. И всюду они его находят, потому что их интересует определенное мироустройство.

А во-вторых, это не наш язык. Это язык гетто. Никто же не хочет назад, в гетто. Так где же язык? Если Модерн разгромлен Постмодерном, если Контрмодерн — это гетто и он связан с Постмодерном, то где же язык? Либо есть Сверхмодерн, либо языка нет. И войны быть не может.

Кроме того, ведь не Постмодерн же является окончательным врагом. Постмодерн — это только способ предуготовить зло, расчистить ему дорогу. Зло придет после того, как Постмодерн сломит волю к борьбе, уничтожит различения.

Религиозным людям очень близок язык пришествия Антихриста. Но вы же прекрасно понимаете, что, с точки зрения этого языка, вначале надо уничтожить различение. Вот когда грань между добром и злом, между скверной и благодатью будет стерта, тогда адепты зла скажут: «Добро пожаловать!»

Так вот, те, кто стирает грани, это одна группа. Это слуги зла. А дальше-то придет само зло. Так что же это за зло?

Если мы находимся не на религиозной территории, то с каким злом мы хотим воевать? С империализмом? Транснациональным империалистическим государством? С кем? Но этого же недостаточно… Грядет нечто намного более страшное, сосредоточенное, мощное. У него другие цели. Если слуги этого зла хотят обогатиться, сконцентрировать капитал или сделать что-то еще, то само зло хочет утвердить в мире нечто ужасающее. И оно на наших глазах уже начинает это делать.

Значит, нужна мобилизация против этого зла. Мобилизация на всех уровнях, включая метафизику. Так в чем же метафизика зла? И что мы ей хотим противопоставить? Вот самый фундаментальный вопрос практической теории.

Я создаю идеологическую модель так, как создают любые модели — с паяльником, — а не грежу о каких-то там заоблачных далях. Не создадим эту многоуровневую модель, не спаяем все правильно — проигрыш обеспечен. Всех ждет судьба Каддафи, всех, кто хочет сопротивляться этому злу.

Но должно-то быть по-другому.