Суть времени. Том 4

Значит, должны быть и другие уровни создаваемой нами системы, когда собирание идет не только против общего врага, когда есть уже гораздо большее количество требований: первое, второе, третье… На условиях выполнения этих требований мы можем создать что-то более плотное. Потом мы это плотное должны еще уплотнять. И, наконец, должна сформироваться группа, члены которой достигнут согласия по всем ключевым идеологическим вопросам, по стратегии и тактике действий. И эта группа, будучи очень плотным сгустком, должна начать действовать.

Это не значит, что другие не действуют, все действуют. Организация «Суть времени» начала действовать с первого же дня ее создания. Лично я убежден, что проведенные социологические исследования — это уже историческая заслуга данной организации. И мы смогли провести эти исследования только потому, что организация была сетевая, гибкая, что никаких избыточных требований по вхождению в эту организацию мы не предъявляли.

Но, собрав людей для этой борьбы, ведя борьбу все время, детализируя направления, по которым надо вести сражение, мы одновременно разрабатывали идеологию в передачах «Суть времени». И требуется еще более глубокая разработка. Нужны дискуссии по идеологическим вопросам, потому что без этих дискуссий мы не создадим необходимой плотности, и определенный тип сражения станет для нас невозможным. Тогда враг, ворвавшись и захватив эту территорию, уничтожит все, что касается рыхлых структур, собранных по принципу «против кого мы будем дружить».

Постмодернистский враг, знающий, что такое искусство декомпозиции, разваливает рыхлые структуры «на раз». И он продемонстрировал, как это делается. Он демонстрирует это постоянно. Мало ахать и охать по этому поводу, нужно же понимать, почему это происходит и как сделать, чтобы этого не произошло.

Итак, эта передача принципиально важна потому, что в ней мы должны завершить обсуждение всех идеологических констант на том эскизном уровне, который только и можно предложить в первом цикле подобного обсуждения. Как только константы будут введены, по их поводу можно вести дискуссию и убеждать людей, что никакой альтернативы именно этим константам нет. И что эти константы вводятся не потому, что кому-то нравится рассуждать на страшно умные темы.

Нет ответа на определенные вопросы — нет идеологии. Нет идеологии — нет ничего. Ничего! Никакой политической борьбы.

Нет Ленина без Маркса. Без Маркса может быть Бакунин, Махно и — полный проигрыш.

Чем больше я езжу по регионам, чем больше встречаюсь с людьми, тем больше вижу, что огромное количество замечательных людей собирается для того, чтобы решать именно эти задачи.

Ну, конечно, люди всегда есть разные. И не для того, чтобы кого-то обидеть, а просто для того, чтобы показать, где слабая точка, где то, что нужно избыть, выжечь из себя, вырвать, я ввожу термин «анархосталинизм». Что я имею в виду? Я имею в виду людей, которые защищают советское, тоскуют по нему, хвалят Сталина, но в тот момент, когда дело переходит к действию, говорят: «а мы каждый по себе»; «а у нас там вот такая заморочка»; «а у нас — вот такая». И так далее. Это и есть постмодернизм. Постмодернизм, вошедший внутрь.

Сказал «А» — говори «Б». Если тебе нравится Сталин или тебе нравится партия большевиков, создавай железную когорту единомышленников. А если ты хочешь создать ватагу, то не говори, что тебе нравится Сталин или партия большевиков. Говори, что тебе нравятся меньшевики, или махновцы, или еще неизвестно кто. Но определись! Но скажи себе: «Вот так пойду, вот этим путем — вот к этой цели». Нет, говорят: «Я и к этой цели пойду, и чуть-чуть к этой…»

Повторяю, это меньшинство. Меньшинство людей в большей или меньшей степени подвержены этому. И я разбираю данный вопрос только для того, чтобы объяснить, что с этого рая никогда ничего не выйдет, что все разговоры о том, что идеология — это десерт, что нужно идти в бой, бессмысленны… Какой бой? Что имеется в виду? С каким противником? С Чубайсом? 20 лет ходят в штыковую атаку на него, а ему хоть бы хны… Почему?

Потому что с ним воюет эклектика, архаика, по сути, уже превратившаяся в постмодерн. Всякой твари по паре. А у него есть ко всему этому холодная сосредоточенная ненависть. И этой архаики, этой эклектики в любом количестве он не боится, он готов с ней воевать на той территории, которая ей недоступна. Да, он абсолютно бесплоден. Да, он лжет. Но он невероятно цепок, живуч и лишен наших нравственных ограничений. И он все слабости этой эклектики, этой архаики очень хорошо видит. Он не раз говорил: «Это воск, из которого мы будем лепить все, что захотим». Хотите быть воском в руках Чубайса? Да или нет?

Если нет, значит, никакая эклектика, никакая архаика, никакой анархосталинизм не могут быть основой того, что мы должны создать. Мы должны создать что-то совершенно другое — и очень известное из прошлого.

Чтобы создать это, необходима идеология, в которой не будет ничего лишнего и в которой будет все, что необходимо. И я берусь доказать, что создается именно такая идеология, а не «взгляд и нечто».