Суть времени. Том 4

Здесь я возвращаюсь к понятию «проект». Я бы призвал всех, кто хочет вместе со мной делать общее дело, не играть с огнем этого слова, быть ответственным во всем, что касается этого слова. Тем более, что слово «project» так часто употребляют, что уже уши вянут — чуть не продажа «товаров народного потребления», как раньше говорили, уже называется «проджект».

Проект — это очень специальная вещь. Прежде всего, для этого есть нация или общество, сообщество (может, это уже и не нация), находящееся в состоянии угасания.

Это пункт первый. Угасание, горе, беда — очевидны.

Пункт второй. Есть кто-то, кого это (угасание, беда) по-настоящему не устраивает. Надеюсь, что это мы. Но я здесь подчеркиваю слово «по-настоящему».

Дальше этот «кто-то» находит в себе силы для того, чтобы перейти от состояния мучительных раздумий и переживаний в состояние интеллектуального действия и создать нечто, именуемое «проект». Я уже говорил в предыдущих передачах: да, вам может нравиться или не нравиться сионистский проект, но это проект. Люди на голом месте всё построили заново: с новым языком — иврит называется, вместо идиша (очень хороший был язык, который отменили), с новым типом идентичности, апеллируя к какой-то традиции, которая была тысячелетия назад. Здесь и сейчас, в XX веке, взяли и построили…

А просветители (точнее, модернисты, потому что просветители — это узкое понятие) построили весь современный мир, всю современность. И опять-таки на ровном месте.

А большевики создали Красный проект.

Вот так мучительно прорабатывается новый проект как некая конструкция, как некая система, как некая печать. В ходе этой проработки происходит следующее. Проект — это третий пункт, а теперь четвертый: вокруг проекта стягивается, превращаясь в субъект, некая энергетика тех людей, которые берутся делать этот проект. Они, строя это, сами изменяются в процессе стягивания. У них появляется воля. Эта воля, как луч, вбивает в угасающую жизнь проект — и возникает воскресение, новая жизнь.

Россия угасала, потом она в определенном виде воскресла. И если сначала это не узнавали, — потом узнали, даже белые. Оживая, она творит чудеса. И обязательно вот в этом угасающем должно быть что-то спящее, что-то сохраненное — то, что можно разбудить, и то, что, я убежден, сейчас просыпается.

Вот что такое проект. Это не обычная органическая жизнь, в которой вы усиливаете позитивные тенденции и сдерживаете негативные. Это, как говорил Мангейм, утопия и технология. Это уже мечта и воля. Значит, нужна мечта, доведенная до настоящего чертежа, до конструкции, до модели. И воля. А также некие способности субстанции, в которую субъект вдавливает свой проект, откликнуться на него. Откликается же субстанция всегда на любовь. Нет тут ничего другого.

Здесь мы переходим к следующему моменту. Я уже говорил об этом и хочу сказать еще раз более развернуто, потому что это та тема, о которой нельзя говорить конспективно, в телеграфном стиле…

Страна… Кто-то что-то с ней сделал. Но ведь она не отторгла это в 1989 году, да? Значит, были задействованы какие-то черты страны. Значит, на какие-то ее больные точки как-то нажали. Может быть, это были нехорошие точки и скверные свойства. Ведь в любой системе есть скверные свойства. А может быть, это были хорошие свойства, которые использовали во зло.

В любом случае, это страна, которая для любого, кто занимается проектом, должна быть бесконечно любима… Блок говорил: «О, Русь моя! Жена моя!» Есть образ Родины-матери. Любима — как мать, как жена… Она должна быть любима.

Проект нельзя делать с холодной головой. То есть голова-то, может, и должна быть холодная, но не хочу называть ее таковой, ибо «кипит наш разум возмущенный» — это не холодная голова. Накаленный интеллект и столь же накаленное сердце… Они же вместе накаляются-то чем? Огнем любви к своей стране.

«О, Русь моя! Жена моя!..»

«Родина-мать зовет!»

И так далее.

На пути этого чувства, конечно, есть страшная преграда. Она называется «искаженный облик». У Шекспира Призрак говорит Гамлету:

Не потерпи, коль есть в тебе природа:
Не дай постели датских королей
Стать ложем блуда и кровосмешенья.
Но, как бы это дело ни повел ты,
Не запятнай себя, не умышляй
На мать свою; с нее довольно неба
И терний, что в груди у ней живут,
Язвя и жаля. Но теперь прощай!
Уже светляк предвозвещает утро
И гасит свой ненужный огонек;
Прощай, прощай! И помни обо мне.

Что говорит Призрак? «Не посягай на мать…» Это огромная проблема — проблема любви в определенных замаранных ситуациях. Ибо для белых, например, после 1917 года не было России, была Совдепия. А для кого-то теперь опять нет страны — есть «эРэФия». И все, кому нужно разрушить страну, будут внушать отвращение, ненависть к ней.