Сувенир для бога

— Ты что — издеваешься?! — Валькиному возмущению не было предела. — Там слуги дьявола убивают души, а у тебя будто память отшибло! Ведь твой отец — повелитель отроков, бесстрашных защитников душ человеческих!

— Дурачок, и ты поверил… — она не договорила, расхохоталась звонко, беззаботно — эхо разнесло ее смех под сводами грота… Потом замолчала, свет в ее очах на миг потух… И вспыхнул с новой силой! Она крепко прижалась к груди Дьяченко.

— Неужели ты мог поверить, что я способна на такое? Бросить в беде души дионисов?.. Это все клоны. Там нет ни одной живой души.

— Клоны?! — от неожиданности Дьяченко вздрогнул, невольно стиснул нежное запястье девушки.

— Ну ты, медведь, потише, — вскрикнув, Амелиска выдернула руку. Потом улыбнулась. Покачала головой. — Я знала, что ты придешь. Готовилась к встрече очень тщательно. Прежде всего приручила старого Ингэла. Змей столько душ искусил на своем веку, что сопротивлялся недолго. Ингэл согласился сыграть главную роль в моем спектакле, — словно ожидая от человека вопроса, девушка заглянула ему в глаза — но Валька молчал. Поцеловав его в небритую щеку, Амелиска продолжила. — Следующая задача — нужно было определить жертвы среди душ дионисов. Непростая задача, но… Как ни странно, нашлись добровольцы. Удивительно! Наверное, самопожертвование вообще свойственно человеческой душе, — девушка искоса глянула на Дьяченко и тут же отвела взгляд. — На что вы только не способны, когда хотите выразить свою любовь или преданность… Разумеется, в итоге я отвергла идею принести в жертву настоящую душу диониса. И тогда пришла другая идея — создать клонов пленных душ и пожертвовать ими. Однако и этот план я приняла не сразу. Но, Вал, у меня не было другого выхода!.. А ты знаешь, кто надоумил меня клонировать души?.. Хм, змей Ингэл.

— Но для чего все это? Театр, клоны душ, ручной дьявол, подыгрывающий девушке-отроку?

— Ингэл не дьявол. Он змей, в обязанности которого входит искушать души. Их пригнали в Юфилодор даже не как рабов, а как… Но об этом я расскажу тебе позже. А дьявол здесь один — Виорах. Его и бойся. Но не сейчас и не со мной. Не для того я ждала тебя, чтобы ты боялся Виораха и его слуг. Я расскажу тебе о твоей миссии, с которой ты прибыл сюда…

— Погоди, лучше расскажи подробней о клонах. Честно говоря, не нравится мне это. Слишком уж по-дьявольски звучит: клоны душ.

— Вал, это совсем не то, о чем ты думаешь. Клоны душ, в сущности, — это их двойники. В жизни людей их встретишь на каждом шагу. Ну, почти на каждом. Скажи, среди твоих приятелей попадались шизофреники?.. Так вот, шизофреник — он же донор и родитель клонированной души. В Юфилодоре, как в любом мире, где обитают души, без душевных болезней никак не обходится. Шизофрения среди них не редкость: души двоятся, троятся… Случается, потерявшись, клоны душ блуждают по аду, словно сомнамбулы. Одним из них представляется, что они уже спасены, другим — что они вернулись в свой мир, но никак не могут отыскать подходящее тело. Третьи, напротив, уверены, что нет ничего слаще доли падшей души. Зачастую и те, и другие, и третьи — клоны одной и той же души.

— Так это таких двойников ты послала на смерть?

— Вал, повторяю: у меня не было другого выхода, поверь мне! Лучше душу оставить без ее второго «я»…

— …чем мир оставить без единой души, — Дьяченко понимающе кивнул.

— Я рада, что ты наконец понял меня, — с облегчением вздохнула Амелиска. — Нет жизни в Юфилодоре, этом совершенном аду, созданном мыслью и волей его властелина. Нет в Юфилодоре и смерти. А у меня, Вал, нет тех знаний и опыта, которые помогли бы объяснить тебе то состояние, в котором ты сейчас пребываешь по воле Виораха. Не жизнь и не смерть, а удивительная, непостижимая уму человека реальность. Я назвала бы ее ужасной, безнадежной, беспросветной, если бы не знала, как отсюда… Но об этом расскажу потом. Все — потом. Ведь сейчас… ведь сейчас мы вдвоем, правда, любимый? — Амелиска пригнула Валькину голову и поцеловала в губы. — Я ждала тебя вечность…

Из сундука она достала жемчужной белизны белье и постелила тут же, в центре древнего грота, сделав грубый сундук изголовьем импровизированного ложа. Пыль и мрак отступили, голоса предков смолкли, над пламенем свечи возник ореол святости и чистоты, и вскоре человек остался наедине с любовью. Любовью, с которой можно встретиться даже в аду.