Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина

Не обошлось без приключений. Мы вдоль реки шли вначале по ее течению. До ближайшего поселка километров двадцать, думал, поговорим хорошо по пути, многое выясним. День выдался солнечный, теплый, так хорошо было вдвоем шагать, и вдруг — старые знакомые. НЛО, несколько штук. Обложили со всех сторон, и снова О'Джан увел нас с открытого места в лес. Долго блуждали по горам, к поселку вышли уже затемно. Рейсовый автобус давно ушел, подождали у дороги — ни одной машины, ни туда, ни сюда. И тогда О'Джан сказал: “Вам следует заночевать в Никольском”. “Как заночевать, у кого?” “Постучитесь в третий дом от дороги с правой стороны”. — “И нас примут?” — “Ни о чем не беспокойтесь, дети мои, поступайте, как велено”.

Постучали, дверь оказалась незаперта. Вышел хозяин:

— Кажется, гости пожаловали, входите, входите.

— Нам бы заночевать, не успели к автобусу.

— Вот я и говорю, проходите.

Познакомились. Хозяина зовут Владимир Иванович. Средних лет, лесник. То есть человек, связанный с лесом. А если точнее: инженер по охране леса. Между прочим, мой земляк, питерский. Двадцать лет назад окончил Лесную академию, распределился на Алтай, с тех пор здесь в лесу, на одной должности. И на одном окладе, смешно сказать: сто десять рублей. Недавно, правда, прибавили втрое. Да ведь и цены взлетели в пятьдесят, сто и даже двести раз! Фантастика. О, многострадальный и тер-пеливый русский народ!.. Но Владимира Ивановича нелегко опрокинуть, заморить голодом — и его, и его семью, перебиваются. Он зарабатывает триста с небольшим, жена, учительница, столько же — на хлеб, слава Богу, хватает. Пока. А там огород-кормилец спасает. И его, и его жену, и троих малолетних деток.

Впрочем, мы меньше всего говорили о нищенской зарплате и нищенском прозябании. Владимир Иванович рассказывал о лесе. Загубили тайгу, повырубили повсеместно ее гордость и красу — кедрач, остались одни заповедные пятачки. Вот он и борется за эти последние крохи. Всю жизнь борется за кедр, почитай, за каждое деревце в отдельности. И стреляли-то в него хищные лесорубы, и подкупали, как наловчились подкупать везде и всюду: повышением в должности, высоким окладом, только закрой глаза, не мешай махать топором, тебе что, больше всех надо, праведник?! Нет, не соблазнился, не сломался, стоял и стоит на своем, хоть мало их, кедровых стволов, но все же остались в округе. И он за эти последние крохи сражается уже с удвоенной яростью.

Словом, О’Джан знал, на кого выводить. Кто бы подумал, что в этой таежной глухомани живут и работают такие подвижники. Проговорили всю ночь. Даже на полчасика не прикорнули, не сомкнули глаз. Утром Владимир Иванович помог Настеньке с попутной машиной, а я поплелся назад в тайгу. Было ощущение… не знаю, как и сказать. Только не поте ри, не утраты. Грусть. Вселенская грусть, вот что. И не оттого, что Настя ушла, точнее не только поэ тому.

Правильно говорил Учитель, что отрытые центры Виджла пронизывает несущийся в Пространстве вопль страдания. Трансмутагенные боли ищущего — от боли Мира. Всюду боль, боль, страдают правые и неправые, жертвы и палачи, люди и звери, страдает тайга под натиском топора, не спит по ночам от боли и бессилия инженер по охране леса Владимир Иванович.

Что поделать, завершается Кали-юга, век черный Воздается по деянию каждого, растет, ширится Карма — индивидуальная и коллективная, и тяжко жить на Земле, и не видно просвета. И один выход для всех, о котором давно пророчат мудрецы, — переход в новый Круг Эволюции. Огненное крещение землян, Очищение заблудившихся и зашедших в тупик душ — Огнем. Или, сказать иначе, по сознанию современного человека: предстояние всех до единого, во всех трех Мирах нашей Вселенной, перед Реактором Эволюции, проход сквозь его неподкупное тахеонное жерло…

27 сентября, воскресенье. Итак, живу в урочище один. Ничего, надо привыкать. И к одиночеству, и к полной самостоятельности. День все короче, но забот не убавляется. Медитирую. Кручу энер гии. Сознанием и Психической Энергией заполняю проток Иды, заставляю флюид повернуть обратно. Скучать некогда. Главное, побороть в себе остатки желаний. Выйти за пределы любых чувств, эмоций. В природе в чистом виде нет ни плохого, ни хорошего, ни зла, ни добра, все это ярлыки, и не более, наклеенные человеком на нейтральное Бытие… Забыть свое прежнее окружение: и друзей и так называемых врагов — оппонентов в жизни. В природе нет ни добра, ни зла и, стало быть, в чистом виде не существует ни любви, ни ненависти — все тоже нейтральное Бытие.

Кто-то сказал, что любовь — это когда вас питают или мы питаем кого-то. Любовь двух эгоистична по своей сущности. Быть зрелым, сохраняя качества ребенка, и это все. “Человек сам по себе едва ли лучше, чем честолюбивое ничто, — говорил Ауробиндо. — Его ум — это бледный отблеск ослепительного великолепия вселенского ума. Его жизнь — лишь краткий миг всемирной Жизни. Его тело — тленная былинка, работающая в материальной Вселенной. Его бессмертная душа спрятана глубоко, лишь по временам испускает искры присутствия…”