Суворов

Строительство первой очереди укреплений летом 1791 г. потребовало всего 24 906 руб. 53 коп. — ничтожная сумма для матушки-императрицы; при этом — умилительно для Екатерины II и ее чиновников — Суворов сумел сэкономить 93 руб. 47 коп. (Д III. 61). Генерал-аншеф сам был экономным и других призывал экономить (Д III. 69). Но сметы Суворова просматривала сама Екатерина, а переписку о деньгах он вел с ее личным секретарем. Видимо, смех императрицы дошел до Александра Васильевича. «По моей бережливости, — написал он кабинет-секретарю императрицы П.И. Турчанинову через несколько дней после сдачи финансового отчета, — 5 коп. заработанных (в качестве солдата) всюду довольно; прибавление зависит от всемилостивейшей воли»(Д III. 63). Следующая смета Суворова составила менее смешную сумму 62 582 руб. (Д III. 81). Тем не менее он непрестанно настаивал на строгой экономии и соразмерности затрат: «Казна — нерв государственный соблюдает» (Д III. 83).

Одновременно с передовыми укреплениями и путями сообщения (каналы с транспортными судами), Александр Васильевич создавал, вооружал и снабжал две гребные флотилии: на море, где он возвел военно-морскую базу в проливе Роченсальм, и на пограничном со шведами Саймском озере^{125}. Подъем над Роченсальмской базой флага, присланного императрицей, переполнил его гордостью^{126}. Помимо военных дел, например, генеральной проверки всей артиллерии и довооружения укреплений^{127}, много сил отнимала борьба с подрядчиками, — командующий боролся с ними за каждую копейку и каждый день задержки товаров. Он лично пополнял в укреплениях запасы провианта, фуража и даже топлива^{128}.

Нередко Александр Васильевич сутками был в седле. Временами у него так болели глаза, что он не мог писать и диктовал свои депеши (Д III. 67). Но ему было «не скучно — здесь была работа» (Д III. 66). Работа оказалась огромной. Суворов спешил, желая одновременно сделать все самое необходимое для обороны. И к осени — сделал так хорошо, что даже сам не поверил. «Недоверчивость — мать премудрости, — писал он. — Я сомневался в себе, (но) нахожу всюду успех больше вообразительного. Многие работы кончены, и, даст Бог, на будущее лето граница обеспечится на 100 лет» (Д III. 93).

Разумеется, Суворов не предполагал ограничиться обороной в случае нападения шведов. Он серьезно изучал положение на той стороне границы и шведские крепости (Д III. 90). Однако командующим войсками он не был. Это положение императрица исправила в январе 1792 г., сделав Суворова командующим Финляндской дивизией, Роченсальским портом и Саймской флотилией^{129}. Первый развернутый приказ командующего был посвящен самому важному вопросу — здоровью солдат (Д III. 98).

Он сурово осудил «начальников», которые «без моего ведома безобразно отсылали в… госпиталь нижних чинов, небрежностью приводя их в слабость, убегая должности своей несоблюдением их здоровья». Госпиталя находились крайне далеко, перевозка туда больных была опасной для здоровья. Суворов и ранее требовал прислать из Петербурга грамотный медицинский персонал (Д III. 93), а потом добивался увеличения средств на содержание больных (Д III. 113), но корень зол видел именно в нерадении командиров. В госпиталь или ближний лазарет отправлялись, с бережением, только крайне больные. До этого не следовало доводить. Слабым, по избежание изнурения, командующий приказал давать льготу, возможность набраться сил в одной из казарм или в ближней крестьянской избе. Но главное — строжайше соблюдать гигиену.

«При соблюдении крайней чистоты, — писал Суворов, — … больного нигде быть не может, кроме редкой чрезвычайности, по какому-либо случаю. Поэтому за нерадение в точном соблюдении солдатского здоровья начальник строго наказан будет». Старшим офицерам командующий приказал с каждой почтой докладывать о состоянии здоровья солдат и взыскании с «нерадивых» обер- и унтер-офицеров при умножении больных.

К приказу прилагались «Правила» гигиены. Первым и главным были чистота и сухость. В сыром финском климате сухость даже выходила на первое место. Суворов требовал от каждого обязательно разуваться и раздеваться, тщательно просушивать одежду и обувь, которые должны быть просторными. «Потному» запрещал садиться за кашу или на отдых (только в сухом месте) — «сначала разгуляться и просохнуть». Каждому — иметь несколько смен белья. «Во всем — крайняя чистота», «баня, купание, умывание, ногти стричь, волосы чесать».

Затем — «крайняя чистота ружья, мундира, амуниции». Необходима чистая вода и воздух (спертого воздуха Александр Васильевич не переносил и полагал его одной из причин смертности в госпиталях). Свежую пищу есть сразу, как приготовлена — ленивый и не успевший «за кашу» пусть ест хлеб. В рацион добавлять капусту, хрен, спелые ягоды, летние травы. Полезное средство, особенно от цинги — табак.