Суворов

«Берегите меня от козней Репнина, — просил Суворов камер-секретаря Екатерины, — я немощен, ему и никому зла не желаю» (Д III. 160). Узнав о возможной войне против Франции, где произошла революция, Александр Васильевич просил направить его туда или в Польшу (Д III. 162). На вопрос, завидует ли он принцу Кобургу, уже воюющему против французов, честно отвечал: «Естественно!» Но еще печальнее дела в Польше (Д III. 171). Плохое управление русскими войсками вело там к успехам повстанцев. Но польза Отечества, о которой радел Александр Васильевич, была мила далеко не всем. Вдобавок к интригам и устной клевете, секунд-майор Генерального штаба М.Л. Раан явно по заказу написал, а «немецкая» (по определению М.В. Ломоносова) Санкт-Петербургская Академия наук издала брошюру о прошлой войне с Турцией, в которой сражения при Кинбурне и Рымнике были представлены делами незначительными, не говоря уже о прямых искажениях правды в их описании (Д III. 311).

Суворов обоснованно, но тщетно возражал, требуя уничтожить брошюру (Д III. 312). Защитника, который всегда вступался за Суворова, а еще более — за честь русского оружия — больше не было. Князь Потемкин-Таврический скончался осенью прошлого, 1791 г. Хотя, по словам Суворова, «часто я ему был нужен в виде Леонида» (спартанского царя, павшего при защите Фермопил, т.е. для смертельных подвигов. — Д III. 141), светлейший был честным человеком и истинным патриотом Отечества. «Не только мне, но и каждому офицеру терпеть ложь невозможно», — писал Александр Васильевич академикам. Тщетно. Клеветническая кампания против русского полководца в прессе началась — и ведется по сей день.

КОМАНДУЮЩИЙ В НОВОРОССИИ

«Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко; солдаты его любят».

Из Финляндии полководца вырвали опасные события на других рубежах. Польша кипела. «Польские дела не требуют графа Суворова!» — написала императрица. Поддержав короля Станислава Понятовского, Россия и Пруссия ввели в страну свои войска и… 23 января 1793 г. договорились о втором разделе Речи Посполитой.

Но зашевелилась военная машина Турции — 10 ноября 1792 г. пришлось императрице послать Александра Васильевича командующим войсками на пограничных землях Юга России: в Екатеринославской губернии, Крыму и «во вновь приобретенной области» между Бугом и Днестром. «Мы совершенно полагаемся на усердие, деятельность и искусство ваше», — написала в рескрипте о назначении Екатерина II (Д III. 175).

Под начало Александра Васильевича переходило 65 тысяч солдат, разбросанных на огромной территории. Такой силой он еще не командовал. В секретном рескрипте Екатерина II выражала надежду, что «от известной вашей бдительности и искусства вашего… всякое вредное покушение совершенно уничтожено и в собственный вред неприятелю обращено будет». Для этого ему разрешалось использовать в совместных операциях и гребной флот де Рибаса — Черноморский флот оставался независимым под командой адмирала Мордвинова.

Суворов, будь он менее опытен, пришел бы в восторг. Однако, вчитавшись в секретный рескрипт, понял, что матушка-императрица не желает войны. Все его действия должны были «не подать соседям нашим повода заключить, что в границах наших ощущается опасность или тревога». Прямые поручения Суворову были самые мирные: 1) освидетельствовать вооруженные силы на Юге России и представить императрице «тотчас ясное и подробное сведение о числе, там находящихся», их состоянии, обеспечении и расположении; 2) лично осмотреть берега и границы, определив, «каким образом привести их в беспечность против нечаянного неприятельского нападения»; 3) провести ревизию всех армейских магазинов и стоимости закупок в них с целью экономии казенных средств (Д III. 176).

Мудрая императрица пугала Османскую империю Суворовым, одновременно желая навести порядок в военных делах на огромной территории, сократить расходы государственного бюджета и укрепить границы. Для выполнения всех этих задач Александр Васильевич подходил идеально.

К 13 декабря 1792 г. полководец прибыл в Екатеринослав и принял командование войсками. Вскоре русский резидент в Константинополе полковник А.С. Хвостов сообщил ему, что «один слух о бытии вашем на границах сделал и облегчение мне в делах, и великое в Порты впечатление. Одно имя ваше есть сильное отражение всем внушениям, которые со стороны зломыслящих (французов[85]) на склонение Порты к войне и вражде с нами делаются»^{133}.

Опасность войны отступила, но это не значило, что армию не следует к ней готовить. 17 января, через месяц после прибытия к войскам, Суворов рапортовал императрице о результатах проведенной им полной ревизии войск, их расположении на будущую весну, магазинов (с их расположением, содержимым и закупочными ценами) и госпиталей, с точностью до человека, четверти (3 литра) и копейки^{134}.