Читаем Суворов полностью

По каждой воинской части было указано, по званиям, число здоровых, больных, находящихся в отлучке и служащих сверх штата, а также конкретно по званиям, какое требуется пополнение. Все «полки и батальоны, касательно до амуничных и прочих вещей и жалования, во всем снабжены, кроме малых неважных недопусков, которыми также имеют быть удовольствованы» — эти распоряжения уже сделаны, рапортовал Суворов. По магазинам в рапорте было написано, сколько какого продовольствия и фуража налицо и сколько поставляется по уже сделанным заказам. По госпиталям было указано число состоявших в них больных, выписанных стараниями Суворова в полки или на излечение по домам, выписанных из армии в инвалиды и оставшихся (таких было всего 372 человека в 4 госпиталях; с 5-м госпиталем (304 больных) Суворов еще разбирался.

Гигантская, совершенно необходимая работа была выполнена в невероятно краткий срок{135}. Александр Васильевич мог бы гордиться. На самом деле он был до крайности оскорблен. Рескрипт, подписанный 2 декабря 1792 г. лично Екатериной II, но явно (по слогу и содержанию) составленный врагами полководца в Военной коллегии, придавал его высокому назначению вид ссылки нашкодившего военачальника на хозяйственную должность (Д III. 178).

В оскорбительном документе выражалась надежда, что, несмотря на усердие Суворова к порядку и дисциплине, отличающих регулярные войска перед нерегулярными, полководец не допустит, «чтобы эти войска наши были изнуряемы по прихотям, или угнетаемы неполучением им надобного и принадлежащего» и прочими «злоупотреблениями», которые порождают бегство солдат. Из текста вытекало, что обыкновенно солдаты от Суворова просто бегут, чего на самом деле не было.

Второй пункт рескрипта толковал от монаршего лица злобную байку, что Александр Васильевич морит солдат на работах над укреплениями, не платя им, не одевая, держа в крайней нужде и изнуряя. Ему рекомендовалось заинтересовать солдат «посредством довольного и безобидного платежа по урокам и по дням», чтобы им хватало хотя бы на одежду и обувь, поощрять «мясной и винной порцией» и давать работу «соразмерно силам их».

Третий пункт толковал клевету о высокой смертности в полках Суворова. Ему рекомендовалось «призрение к больным и попечение об исцелении их» путем сохранения и хорошего снабжения, а не упразднения госпиталей. Четвертый пункт обязывал Суворова помесячно представлять в Военную коллегию рапорты по новой форме о числе и состоянии больных в полках и госпиталях. Пятый — аналогично рапортовать о бежавших солдатах. Шестой — «приласкивать» иррегулярные нерусские войска, служившие России. Седьмой — вести политическую разведку совместно с резидентом в Стамбуле Хвостовым и генеральным консулом в Молдавии, Валахии и Бессарабии Севериным.

Суворов выделил в этом документе два принципиальных момента: фактический запрет обучать войска по его системе и упрек в небрежении их здоровьем. Последний было для него самым страшным. Доверенному секретарю Екатерины II П.И. Турчанинову он довольно резко написал, что знает о клевете, будто у него «мертвых солдат было по 2000». На самом деле, отвечал на клевету Александр Васильевич, «у меня в полку было правило — от 8 до 20 больных»; приближение к 20 означало расследование. «Умирало редко в год до полудюжины» (до 6 человек на две с лишним тысячи, учитывая, что в полку на работах доживало свой век много старых солдат). «На маневрах в Красном селе вошел и вышел скорым маршем без больных и мертвых, — вспоминал Суворов. — Тоже из Ладоги в Смоленск, не оставив на квартирах ни одного больного, в распутицу пропал (бежал) один, больных 6. В Кольберскую зимнюю кампанию (против Пруссии), без обозов, в Тверском у меня драгунском полку не было больного. От корпуса за Дунаем до Козлуджи три недели, больных отправлять назад было некого — и все живы. Пол Уральской степи вперед и назад — ни мертвых, ни больных. От Копыла с корпусом быстрым маршем за Кубань и Лабу — умер один. Хоть этим (показываю) вам мое человеколюбие!» В Крыму подрядчики давали Суворову 4000 руб. «на разведение больных» в госпиталях — «вышли мы оттуда на Днепр, не оставив там ни одного больного, не взяв у обывателей ни одной повозки». В Финляндии смертность была велика по вине прежних начальников — там умерло 400 человек, включая моряков, при смерти было 200, а Суворов оставил после себя 300 больных из 20 000 солдат (Д III. 179).

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие исторические персоны

Стивен Кинг
Стивен Кинг

Почему писатель, который никогда особенно не интересовался миром за пределами Америки, завоевал такую известность у русских (а также немецких, испанских, японских и многих иных) читателей? Почему у себя на родине он легко обошел по тиражам и доходам всех именитых коллег? Почему с наступлением нового тысячелетия, когда многие предсказанные им кошмары начали сбываться, его популярность вдруг упала? Все эти вопросы имеют отношение не только к личности Кинга, но и к судьбе современной словесности и шире — всего общества. Стивен Кинг, которого обычно числят по разряду фантастики, на самом деле пишет сугубо реалистично. Кроме этого, так сказать, внешнего пласта биографии Кинга существует и внутренний — судьба человека, который долгое время балансировал на грани безумия, убаюкивая своих внутренних демонов стуком пишущей машинки. До сих пор, несмотря на все нажитые миллионы, литература остается для него не только средством заработка, но и способом выживания, что, кстати, справедливо для любого настоящего писателя.

denbr , helen , Вадим Викторович Эрлихман

Биографии и Мемуары / Ужасы / Документальное
Бенвенуто Челлини
Бенвенуто Челлини

Челлини родился в 1500 году, в самом начале века называемого чинквеченто. Он был гениальным ювелиром, талантливым скульптором, хорошим музыкантом, отважным воином. И еще он оставил после себя книгу, автобиографические записки, о значении которых спорят в мировой литературе по сей день. Но наше издание о жизни и творчестве Челлини — не просто краткий пересказ его мемуаров. Человек неотделим от времени, в котором он живет. Поэтому на страницах этой книги оживают бурные и фантастические события XVI века, который был трагическим, противоречивым и жестоким. Внутренние и внешние войны, свободомыслие и инквизиция, высокие идеалы и глубокое падение нравов. И над всем этим гениальные, дивные работы, оставленные нам в наследство живописцами, литераторами, философами, скульпторами и архитекторами — современниками Челлини. С кем-то он дружил, кого-то любил, а кого-то мучительно ненавидел, будучи таким же противоречивым, как и его век.

Нина Матвеевна Соротокина

Биографии и Мемуары / Документальное
Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное

Похожие книги