Суворов

Только такие «звери», как полковник сербских гусар Древиц, немец, не удосужившийся за годы службы выучить русский язык, могли всерьез гневаться на конфедерата, который, будучи раз пойманным и разоруженным, в нарушение «честного слова» не воевать попадался с оружием вновь. Неизвестно, правдив ли записанный позже, в середине 1790-х гг. слух о том, что Древиц даже рубил таким клятвопреступникам кисти рук[37]. Однако Суворов писал о Древице в большом раздражении, считая его варварское поведение позором для русской армии (Д I. 106).

Александр Васильевич ограничивался тем, что, отобрав у конфедератов огнестрельное оружие, отпускал их по домам на конях и с саблями, взяв подписку больше не грабить и не выступать против русских; при этом после наступления мира оружие и амуницию обещал вернуть (Д I. 83). Утомившись разоружать одних и тех же панов, он потребовал брать у них не только личную подписку, но и письменное поручительство из ближайшего монастыря, грозя наказать поручителя штрафом, если его духовный сын вновь нарушит слово (Д I. 117). Удар «по карману» был, по мнению Суворова, высшей мерой наказания для этих милых людей, коли шляхта мало ценила свою честь.

Для контроля огромной территории Александр Васильевич имел 3–3,5 тысячи солдат разных полков: линейный батальон и команду егерей Суздальского, две роты Нашебургского и роту Казанского, 5 эскадронов 5-го кирасирского, по 2 — Владимирского и Воронежского, 1 — Санкт-Петербургского карабинерского, плюс 170 недисциплинированных казаков, постоянно создававших ему головную боль. В приданной Суворову артиллерии было 2 единорога и 16 пушек (Д I.107).

Умиротворить этими силами воеводство, используя систему постов, как планировалось в Варшаве, было нельзя (Д I.42). Конечно, Суворов не думал, что шляхта, даже в значительном числе, способна нападать на солдат. Реляции отдельных командиров о якобы бывших сражениях с конфедератами возмущали Александра Васильевича до глубины души. «Какая такая важная диспозиция с бунтовщиками? — писал он Веймарну. — Только поспешность, устремление и обретение их… должно не поражать их, но топтать и раздавлять… с праведным желанием окончания здешних беспокойств!» (Д I.106).

Его собственные офицеры готовы были атаковать обнаруженного неприятеля с ничтожными силами. Суворов, с одной стороны, предостерегал от этого: «ибо по должности моей я, как за храбрые совокупленные воинским искусством дела похвалять и высшему генералитету рекомендовать не примину, так и за неосторожности, от которых бывает неудачливый конец, впредь взыскивать буду». С другой — в том же приказе командирам отрядов и постов о «надлежащей воинской осторожности» от 7 февраля 1770 г. намекал, что это не его тактика: «Господин генерал-порутчик фон Веймарн мне прописывает, чтоб малых партий не посылать, о чем и я напоминаю» (ДI. 73).

Когда командир поста в Пулавах капитан Суздальского полка Набоков, выступив 15 января 1770 г. в поиск за Вислу, с 30 бойцами атаковали отряд в 150 сабель в местечке Коженицы, а после разогнал еще 60 конфедератов и взял их обоз, Александр Васильевич грудью защищал своих орлов от выговора. «Они рекогносцировали, — писал Суворов начальству, т.е. были в разведке, — а что так дерзновенны — я один тому виновен. Как в Ладоге, так уже и под Смоленском, зимой и летом, я их приучал смелой нападотельной тактике» (выделено мной. — Авт.). «Покорно прошу простить мою вольность! — заключает Суворов. — А в награждение того, изволите прочесть Набокова рапорт, вместо сказочки из 10(0) 1 ночи» (А 1.66).

Отчет Набокова о бое против конфедератов, окопавшихся вокруг корчмы, способен был развлечь отягощенного заботами командующего. Суворов в новом рапорте рассказал в другом «правильном» бое пулавского отряда, когда 80 солдат с легкой пушкой устроили сражение с настигнутой ими в лесу конницей пана Неведомского. «Офицеры, построив пехоту, егерей и конницу поставив на крыльях, выстрелив из пушки картечью, пошли на штыках… грудь на грудь, Неведомского партию сломили и при том случае его самого штыком, во фронте на лошади сидящего, и около его несколько шляхтичей и других возмутителей закололи. Мятежники начали ретироваться, наша конница и егери их крылья сжимали; побежали они в такой густой лес, что и пехотою пройти трудно. Гренадеры за ними шли на штыках, мушкетеры закрьиись в резерве с пушкою, казаки и драгуны поступали с совершенно отличной неустрашимостию и отдохнуть им не дали. Офицеры, со своей командой преследуя, гнали их более мили и били наповал, раздробляя сию партию в мелкие части, доколе оных никого видеть не стало». Солдаты вернулись на свой пост благополучно (Д I.65).

НАСТАВЛЕНИЕ ПОСТОВЫМ КОМАНДИРАМ

«Командиры должны сами видеть вдалеке, без зрительной трубки».