Суворовец

Повернулся, щелкнул пальцами… Один из сипахов вытащил из-за пояса сверкающую трубу, приложил к губам, заиграл какой-то победный марш!

Из лесу никто не явился…

– К дубу, говорите? – турок спешился, его примеру последовали еще четверо. – Пойдем-ка, глянем…

У старого раскидистого дуба что-то произошло. Примятая трава, раздавленные желуди, следы копыт… даже обрывки веревки!

Эти-то обрывки и привлекли внимание эфенди. Наклонившись, щеголь лейтенант поднял веревку, понюхал, едва ль не попробовал на вкус…

– Морская веревка… Такой обычно вяжут пленных.

– Так я и знал, господин лейтенант, – горестно вздохнул Серкан. – Не за медом они явились и не за рыбой. За людьми!

– Ну да, это людокрады, – эфенди согласно кивнул и что-то крикнул своим. Распорядился.

– Поиск мы сейчас проведем, но… вряд ли кого поймаем. Это – шайка Кривого Абдуллы. Он вырос в этом лесу. Искать разбойников здесь бесполезно.

– Кривой Абдулла… – удивленно протянул приказчик.

– Вы что же, о нем не слышали?

– Ну… так… Что-то болтали люди.

Ах, права оказалась Бояна, права! В одном слегка ошиблась – не простые разбойники, а людокрады! Не на мед да сушеные рыбу позарились – на молодых парней. Продать их можно было контрабандой, тайным работорговцам, что не брезговали никаким живым товаром, даже из числа подданных его величества султана Абдул-Хамида, да продлит Аллах его годы.

Надо отдать должное, командир сипахов тщательно записал приметы украденных подростков, обещав передать их на ближайшем постоялом дворе – стражникам или янычарам.

– Как хоть еще и тебя не украли, – прощаясь с эфенди, Серкан глянул на Бояну.

– Так я же не одна была, – девушка с признательностью глянула на Алексея. – Вон, с какой защитой!

– Ты и сама хоть куда защитница! – мрачно усмехнулся Ляшин. – Где так ножи метать научилась?

– Научилась… – девчонка отвела глаза. – Хочешь, тебя научу?

Вообще – да! Умение владеть оружием – холодным и огнестрельным – в эту эпоху было бы явно не лишним, вполне пригодилось бы. Что там махать кулаками против того же ятагана или сабли?

Кроме Тимофея, злодеи убили одного из погонщиков, тоже христианина. Обоих похоронили в Базарджике, у небольшой церкви. Совсем-совсем небольшой, низенькой! По законам Османской империи христианские церкви не должны быть выше ближайшей мечети (без учета минаретов). А единственная мечеть в городке оказалась уж очень приземистой. К слову – это все касалось и синагог, и, наверное, буддийских храмов, ежели бы последние здесь имелись.

Отпев покойников, батюшка, как смог, приободрил обозных:

– Что уж тут поделать, братие! На все воля Божия.

Ну и что было делать? Здесь же, в Базарджике приказчик нанял еще одного погонщика и двух помощников – уж сколько смог отыскать. Все трое оказались довольно молодыми людьми, православными, как и многие здесь, в Болгарии… или – Добрудже, как называли свою провинцию турки.

– Интересно, отыщут наших парней? – усевшись на телегу, негромко промолвил Ляшин. – Есть хоть какая-то надежда?

Бояна улыбнулась:

– Какая-то – есть. Если местная стража не в сговоре с Кривым Абдуллой или работорговцами. Правда, тогда есть надежда на янычар.

– Дай Бог, отыщутся.

– Дай Бог…

После Базарджика резко свернули на север, на тракт, ведущий к Кючук-Кайнарджи и Силистрии. Все холодней становились ночи, все больше появлялось зеленых и красных листьев. Красиво! Но по ночам – холодно.

Дорога вела меж холмами, поросшими буком и ясенем, а к исходу второго дня вскарабкалась на плато. Часто встречались военные – янычары, сипахи, пехота-левенды и даже артиллеристы-топчу. Большинство орудий были железными и крупных калибров, судя по всему – очень тяжелые. Бедолаги лошадки еле-еле тащили, тем более что вся упряжь была неудобной, веревочной.

Бояна не обманула, показывала приемы владения ножами и саблей каждый день – в полдень или даже с утра, если ночевали в поле.

С ножами было проще – метали, что у кого имелось, вместо сабли же использовали кривую палку.

– Вот, представь, это – эфес, елмань, а это – клинок, – важно объясняла девчонка. – Турецкие сабли – киличи – тяжелые, оружие не женское. Намаешься махать! Но уж если попал… Смотри, как надо держать… И вот так… круговыми движениями… ага… Ну-ка, давай, на крапиве попробуй… Смелее! Оп! Ого-го!

Бояна хлопнула в ладоши и засмеялась.

– Как говорил один знакомый француз – браво! Теперь дай-ка сюда…

Отобрав у Ляшина палку, девушка сломала ее об колено.

– Теперь это не сабля. Теперь – ятаган. Оружье изящное, но – без эфеса. Рукоять обычно тяжелая, иногда же и клинок тяжелее делают. Очень острый, и с таким обратным изгибом, совсем небольшим. Раны – страшные! Но приноровиться надо, иначе пальцы обрежешь.

– Откуда ты все это знаешь?! – в который раз уже удивлялся молодой человек.

– Да уж знаю…

Бояна повела плечом и задумчиво посмотрела вдаль, на плато, разукрашенное желто-красным ковром из листьев, на синее, с перистыми облаками, небо. С утра моросил дождь, а вот к вечеру распогодилось, выглянуло солнышко, стало тепло, как летом.