Суворовец

Вечно хмурый великан Аббас затопил хамам еще с утра, так что все было готово. Баню турки любили. Да и не только турки – все, кто в империи жил. И евреи ничуть не исключение. Вот и госпожа Рашель не скрывала своего удовольствия. Вернее – только еще предвкушение удовольствия, так ведь предвкушение часто еще и слаще самого удовольствия будет!

– Простыни взяла? – на ходу интересовалась хозяйка. Шла быстро, только полы развевались, Бояна едва поспевала.

– Взяла, госпожа. И полотенца – тоже.

– А благовония? Масла для массажа? Хотя… – Рашель вдруг фыркнула и махнула рукой. – Все это в бане. Аббас приготовил.

– Я сказала Давиду, чтобы принес шербет и вина…

Девушка вдруг осеклась, подумав, что ляпнула что-то не то. Этот турецкий дом, харем, подворье… Хотя госпожа Рашель – иудейка, а иудеям вино не запрещено… наверное… Хм… Иудейка? А в субботу занималась всякими делами, хотя евреем запрещено – в их священных книгах строго-настрого наказано чтить день субботний. То есть – отдыхать и ничего не делать.

– Вино? Это правильно! – входя в баню, весело одобрила Рашель. – Какой же это хамам без вина и шербета? Ну, что встала? Помогай…

Поставив корзину на низенькую скамеечку, служанка принялась раздевать свою госпожу. Развязав пояс, аккуратно сняла верхний кафтан – широкий, с длинными полами, он сильно походил на обычный халат. Затем последовал второй – нижний – кафтан, затем – коротенькая полотняная рубашка…

Хозяйка осталась в одних желтых кисейных шальварах… Господи, какая же красавица! Ну да, конечно, уже далеко не молода – лет тридцать. Зато вся из себя изящная, но не тощая – с тонкой талией и широкими бедрами, с упругой высокой грудью, ничуть не отвисшей, как обычно бывает в этом возрасте у много рожавших женщин. Эта, судя по всему, рожала мало… или не рожала вообще! Ах, госпожа Рашель, смуглая красавица с тонкими чертами лица и синим взглядом. Почему она одна, без мужа? Такой красоте место в гареме султана! Или, по крайней мере, у какого-нибудь паши. Видно, что следит за собой – румяна, сурьма, накрашенные ногти, на левом запястье татуировка – изящная арабская вязь.

– Что с тобой, Тамия? Тебе не плохо? – хозяйка окинула девушку обеспокоенным взглядом. – Застыла, как статуя… Что-то хочешь сказать?

Качнулась высокая грудь…

– Вы… Вы очень красивая, моя госпожа, – скромно потупив взор, прошептала Бояна.

Рашель рассмеялась, сама сняла шальвары…

– Я знаю, знаю… Только и ты знай, девочка: красота – вовсе не значит счастье! Ну. Что стоишь? Раздевайся да пойдем уже.

Открыв дверь в парную, красавица скрылась в клубах густого пара. Бояна быстро разделась и последовала за своей госпожой…

Пар был такой густой, что почти ничего не было видно! Так, смутные тени… Сквозь небольшое окошко цветного стекла проникал дневной свет…

– Ах, хорошо как! Посидим немножко, погреемся. А потом в бассейн… Э-эй! Не спи, Тамия… Песню какую-нибудь спой.

– Песню?

Особо много песен Бояна не знала – ну, уж что смогла, что вспомнила… Начала было с колыбельной, да привередливая хозяйка тут же прервала:

– Э, нет, нет. Это грустная. Повеселее давай!

Повеселее Тамия знала. В доме отца была когда-то разбитная служанка… Потом сбежала, прихватив часть денег – уж сколько нашла. Отец не держал зла, а уж Бояна… Бояна многому научилась от этой разбитной девы. И песни петь, и с мужчинами… И ножи метать – к слову.

– Веселую так веселую, – хмыкнула девушка. – Как скажешь, моя госпожа. Только… они не очень приличные… И немножко языческие.

– Вот, вот – такие и пой!

Что ж… раз уж просит…

Как-то девушки пошли
В пляс, в пляс, в пляс…
Тут и юноши пришли…
День веселый Сатурналий,
Сатурналий славный день!

В этой псенке все подробно описывалось. Весело этак, со смаком. Госпожа Рашель смеялась до слез! Видя такое дело, разошлась и Бояна – спела и про сатира, и про похотливого козла…

* * *

– Ха-ха! Ой, Тамия! Ой, потешила… А ты не такая скромница, какой кажешься!

Еще бы… Скромницей Бояна-то и раньше только для отца и его друзей была. Точнее – казалась, как было заведено, для приличия. А уж, как попала в гнусное рабство… Вся скромность куда-то ушла, сгинула бесследно. Осталось только два желания – выжить и отомстить. Даже лучше сказать – одно: выжить, чтобы отомстить. Ну, а теперь и о мести как-то забылось… Не до того стало – дела.

В бассейн прыгнули разом – служанка и госпожа. Поплавали, смыли с себя пот… К тому времени чернокожий слуга Давид уже принес корзину с вином и закусками.

Девушки вылезли из бассейна… Бояна заботливо обернула госпожу простыней…

– А ну-ка, повернись, – вдруг приказала Рашель. – Спиной повернись, говорю! Что это у тебя за шрамы?

Хозяйка осторожно погладила служанку по спине… От неожиданно нежного прикосновения этого девушка внезапно ощутила пробежавшую по всему телу дрожь, вовсе не неприятную…

– Это плети, моя госпожа…

– Вижу, что плети… Кто и за что?

– За… любовную связь…

– Ах, я почему-то так и подумала! Ох, бедолага…