Суженая

– Поняла, что итоговую аттестацию мне за этот год не получить… – Отвела взгляд, уставившись на входную дверь.

Странное общение выходит. Как с незнакомцем, ни разу мной не виденным. И в то же время мои руки помнили его тело – каждый сантиметр. Я внезапно осознала это, даже вспомнила ощущение тепла его кожи. При свете дня и без этой формы я не узнаю его, но в темноте – распознаю на ощупь из сотни других… наверняка. От подобных мыслей стало только тяжелее.

– Я же четко дал понять тебе вчера две вещи, – в голосе мужчины мелькнуло раздраженное облегчение, – ты отныне принадлежишь… ты находишься под моей защитой, а значит, получишь аттестацию по основам самообороны!

Он меня уговаривает?! Но, не видя его лица, быть уверенной в этом я не могла.

– Скажу вам честно – для меня неприемлемы те условия, на которых все это случится! – Я тоже решила быть прямолинейной.

Если пришел сам, значит, ему небезразлично. И вдруг это мой единственный шанс все изменить к лучшему между нами. Поэтому буду говорить честно.

– Говори мне «ты»! – с толикой шипения, вновь сжав губы, напомнил маран.

– Трудно фамильярничать с тем, чьего лица не видишь, – невольно огрызнулась я.

Возвращения разговора в русло интимно-личного общения мне бы не хотелось, и так было морально трудно вести с ним диалог – давили смущение и неуверенность в себе. Хотя он больше не пугал меня как раньше…

Какой-то конкретной реакции я не ожидала. Карангарцы всегда носили эти шлемы, без них их никто не видел… кажется. И когда мужчина спустя пару секунд уверенно поднял руку и, каким-то хитрым способом коснувшись боковой части шлема, потянул его с головы, я изумленно распахнула глаза. И затаила дыхание от любопытства и изумления. Я увижу Муэна Тоона! Больше никто, только я…

Впившись взглядом в лицо мужчины, забыв обо всем, жадно всматривалась в каждую черточку. Определенно у карангарцев с нами тесные эволюционные связи. Муэн был очень похож на человеческого мужчину, хотя его инопланетное происхождение так же не вызывало сомнения: бледнокожий овал лица с немного тяжеловатым подбородком, изящный нос с короткими крыльями. Глаза с алыми радужками неописуемо эффектно смотрелись при его смоляной шевелюре. Красавец, Милена не ошиблась!

Но при всем эффектном внешнем виде мимика, выражение лица, сосредоточенный взгляд и поджатые губы однозначно говорили о сильном характере, о самодостаточности и вере в себя. Тряхнув головой, отбрасывая назад выбившиеся из косы прядки волос, мужчина заметил:

– У нас принято носить форму на публичных выходах. Это считается проявлением вежливости и уважения, подчеркивает собственный статус и дисциплинирует. Но шлем лишь часть формы, дома мы обходимся без него. Я не намерен был скрываться…

– Я поняла, спасибо… тебе, – опомнилась, перестав пялиться на экзотическую внешность Муэна. – Мне так гораздо комфортнее, хотя бы вижу реакцию на свои слова.

– И теперь я хотел бы понять, какие мои условия для тебя неприемлемы? – в упор, с очень серьезным и внимательным видом рассматривая меня, вернулся к моим словам мужчина.

Вздохнув, попыталась собраться с мыслями – его неожиданный поступок основательно выбил меня из колеи.

– Мне бы хотелось более равноправных взаимоотношений между нами, раз уж все так получилось. Ты и так начал с фактического шантажа! А когда все мои действия поставлены в прямую зависимость от итогов годовой аттестации, это… напрягает. Я переживаю, стыжусь, чувствую себя обязанной угождать и безропотно выполнять все твои… пожелания. Меня это нервирует и вряд ли поспособствует взаимопониманию между нами. Проще говоря, ты станешь мне неприятен, ненавистен и непереносим.

– Мне бы этого не хотелось, – перебив меня, спокойно заметил маран.

– Мне бы тоже, – тихо отозвалась я, отводя взгляд и признаваясь в том, что испытываю к нему интерес и влечение.

Да и когда еще подвернется шанс побыть женщиной столь восхитительного мужчины? Мужчины, который зацепил за душу. А уж оценить и его настойчивость, и его мужественность возможность я имела. Причем не в прошлой ночи суть. За два месяца преподавания и индивидуальных практических отработок Муэн о себе многое дал понять.

– Тогда я вообще не пойму, чем ты недовольна?

– Мне бы хотелось объективности! Не надо ставить процесс обучения в зависимость от личного отношения ко мне. Разграничим их: педагог и студентка – это одно, наша связь – другое, – на одном дыхании попросила я.

– Нола, я не допущу твоей неаттестации, – все так же серьезно сообщил карангарец. – В академии мы останемся только вместе.

Ого! Неужели я ему так понравилась? Я была польщена, и в душе шевельнулась робкая надежда. Надежда на то, что он достаточно серьезно увлекся мною.

– Но дать мне шанс добиться этого самой ты можешь? Или ты хочешь сказать, что не был… э-э-э… несколько предвзят в последнее время? – Чувствовала, что краснею, но не могла не намекнуть мужчине на определенную очевидность его интереса ко мне.

Маран хмыкнул и моментально согласился: