Суженая императора (СИ)

– Благодарю, фрайнэ Астра, – Соррен склоняет голову, на секунду-другую благочестиво опускает глаза к полу, как того требует обычай и правила хорошего тона. С его стороны это тоже игра и притворство, дань приличиям, не более. – Четверо были милостивы к моему отцу, и в объятия Айгина Благодатного он сошёл в мире и покое, окружённый своей семьёй и другими членами рода. Фрайнэ Астра, и я наслышан о несчастье, приключившемся с вами в моё отсутствие. Смею надеяться, сейчас всё пошло на лад, и вы в добром здравии?

– Я поправилась, хвала Благодатным. Небольшое недомогание, ничего страшного.

– Отрадно это слышать. Все мы молили Авианну Животворящую о вашем скорейшем выздоровлении.

Ложь, ложь и снова ложь. Не знаю, когда фрайн Элиас вернулся ко двору, но он не похож на человека, молящего Четырёх о здравии кого бы то ни было, и едва ли все последние дни храма не покидал, тревожась о моём самочувствии.

– Вам следует беречь себя, фрайнэ Астра, – продолжает Соррен. – Осенние ветра на севере бывают коварны, особенно для девы с юга, а на вас возложена такая великая честь – укрепить ветвь первопрестольного древа. Задача, как оказалось, не всякой избранной по силам…

Люди позади фрайна Элиаса молчат, рассматривают меня пытливо, выжидающе. Догадываюсь вдруг, что все они или большая часть из них связаны с Элиасами, что они не просто так собрались здесь, в галерее открытой, холодной, освещённой трепещущими свечными огоньками. И Мадалин одна из них, из рода Элиас, о чём она не забывает даже два брака спустя и не позволяет забыть окружающим.

За моей спиной звучат резкие, стремительные шаги, Соррен и все присутствующие склоняются поспешно.

– Астра, доброе утро, – Стефан встаёт подле меня, подаёт руку. Кивает небрежно Соррену, но на Мадалин не глядит, никого не выделяет из собравшихся.

– Доброе, Ваше императорское величество, – я принимаю руку, пользуюсь возможностью отвернуться от нечаянного собеседника.

Наше сопровождение перемешивается: Шеритта встаёт рядом с мужем, Брендетта оказывается в паре с фрайном Рейни. Отчего-то я ожидаю, что девушка и сама отвернётся поскорее от Блейка, вздёрнет носик повыше, демонстрируя, что лишь необходимость вынуждает дочь первого фрайна идти подле незаконного сына, и неважно, признан он или нет, высоко ли его положение при императоре или он почти что безродный слуга. Но нет, Брендетта бросает на Блейка робкий взгляд украдкой и торопливо отводит глаза, жаркий румянец заливает смуглые девичьи щёчки. Фрайн Рейни на девушку не смотрит, кажется, он вовсе не заметил, что теперь рядом с ним не Шейд, а юная прелестная фрайнэ.

Проходим в храм и разделяемся подле скамеек. Я опускаюсь на деревянное сиденье, твёрдою рукой давлю желание обернуться, повертеть головой в поисках фрайнэ Жиллес.

– Давно она вернулась? – спрашиваю шёпотом у Шеритты.

– Уже два дня как. И она, и фрайн Элиас, и ещё кое-кто из тех, что уезжал проститься с покойным Дебоном.

– Разве она покинула двор не по велению императора? – вспоминаю часть принесённых Илзе слухов.

– Его императорское величество беседовал с нею незадолго до её отъезда, но, сколь мне известно, двор она покидала под предлогом прощания с умирающим дядюшкой. Мать фрайнэ Жиллес приходилась Дебону родной сестрой…

Всё же смотрю на вторую половину скамеек, ловлю удовлетворённый взгляд фрайна Витанского, наблюдающего внимательно за дочерью.

– Я повторяю вам то, что сама узнала от мужа, – поясняет Шеритта. – О приказах речь не шла. И… есть вещи, о которых редко говорят вслух, но они существует негласными правилами, которые надо принимать, когда становишься частью… того или иного общества. Фаворитка должна уметь вовремя отступить в тень, если вышел её срок. Без напоминаний, приказов и высылки.

– Но она здесь.

– Дело не в Его императорском величестве. Теперь, после смерти Дебона, старшая ветвь заново оценивает свои позиции, своих сторонников и свои перспективы. Не все из них довольны, что милостью Его императорского величества возвышены люди вроде фрайна Шевери или фрайна Рейни…

– Потому что положение их изначально не столь высоко, как у старших сыновей старших ветвей?

– И поэтому тоже, – Шеритта смотрит на меня выразительно.

И потому, что они одарены.

– И Элиасы уже пытались укрепить своё влияние через фрайнэ Кассиану, вторую супругу Его императорского величества.

– Она была из рода Элиас?

– Была. Как и фрайнэ Нарцисса, связанная с ним отдалённым родством.

– Потому что нельзя избрать деву севера и не попасть при том в этих Элиасов, – внезапно добавляет Брендетта, сидящая по другую руку от меня. – Они повсюду, точно сорная трава, сколько ни выпалывай, тут же новые ростки появляются. Так мой отец говорит.

– Что с нею случилось?

– С кем? – уточняет Шеритта.

– С фрайнэ Кассианой.

– Сгорела в лихорадке, и недели не минуло.

– Фрайнэ Аурелия с лошади упала, когда та понесла, – продолжает Брендетта. – А фрайнэ Верену нашли мёртвой на собственном ложе.

Фрайнэ Верена пала жертвой яда, это-то уже известно точно, хотя, очевидно, кто знает правду, тот помалкивает.

Падение с лошади – несчастный случай.

Лихорадка – гнев богов.